Карусели над городом - Юрий Томин Страница 23

— Не совсем хорошее, — сказал Алексей Палыч, решив не пускаться в объяснения. — Давай я попробую.

Алексей Палыч задумался. Может быть, инопланетное происхождение мальчика было тому виной, что в голове учителя всплывали любые имена, кроме русских.

— Феликс! — воскликнул Алексей Палыч. — На нашем языке это означает «солнечный». [23]

— Тогда и зови на нашем языке, — сказал мальчик. — Сенька-зараза мне нравится больше, но пускай будет Солнечный.

— Нет, — возразил Алексей Палыч, у которого тоже имелись свои слабости. — Феликс звучит гораздо лучше. У нас в Кулеминске еще нет ни одного Феликса. Ты будешь первым. Согласен?

Мальчик согласился без особой охоты. Наверное, правду говорят, что первая любовь — самая сильная. Первой любовью Феликса продолжал оставаться Сенька-зараза.

— А теперь, Феликс, — сказал Алексей Палыч с некоторой торжественностью, — я иду за одеждой. А ты посиди тут тихо. Ладно?

— Посижу, — согласился Феликс.

Алексей Палыч направился к двери. Феликс его окликнул:

— Палыч…

— Да, Феликс?

— Они там бегают, кричат… — Феликс показал на окно. — А что они еще делают?

— Они? Ну, еще они учатся, спят, едят, смотрят телевизор, ездят на велосипедах, ходят в кино, просто бездельничают.

— Я тоже хочу бегать, кричать и учиться.

— Послезавтра каникулы, — сказал Алексей Палыч. — Учиться они перестанут.

— Я тоже хочу смотреть, ездить и просто бездельничать, — настойчиво повторил Феликс. — Ведь я такой же, как они. Это ты не такой.

— Ты прав, — подтвердил Алексей Палыч. — Ты такой, а я не такой. Но я был таким и поэтому тебя хорошо понимаю. Я тебе обещаю: ты будешь бегать, смотреть и все остальное.

— Правда?

— Правда.

— И я увижу Сеньку-заразу?

— Обязательно.

— Когда?

— Скоро, — неопределенно пообещал Алексей Палыч. — Ты меня жди. Я вернусь часа через два.

Алексей Палыч ушел. Точнее говоря, сбежал. Сбежал от вопросов, на которые ему все равно придется ответить…

Электричка привезла Алексея Палыча почти к самому магазину, который находился рядом со станцией. Надеясь, что уж здесь-то он знакомых не встретит, Алексей Палыч поднялся во второй этаж. В отделе верхней одежды не было ни одного покупателя.

— Будьте любезны… — обратился Алексей Палыч к девушке-продавщице, которая стояла за прилавком спиной к нему.

— Все на стеллажах, — сказала девушка, не оборачиваясь.

— Я бы хотел спросить… — замялся Алексей Палыч. — Может быть, вы посоветуете? Я, видите ли, полный профан в этих вопросах. — И Алексей Палыч даже слегка хихикнул, как бы показывая, сколь ничтожен он сам и его попытка обеспокоить…

— Я же сказала: все на стеллажах, — повторила девушка, не меняя позиции.

Тут следует сразу оговориться. Перед Алексеем Палычем стояла не бездельница и не грубиянка продавщица — из тех, которые видят в покупателях своих личных врагов. И не бездушная это была девушка, и не какая-нибудь уродина со скверным характером. Если разобраться, то виноват был сам Алексей Палыч. Просто зашел он не вовремя. Девушка была занята важным делом: в маленькое зеркальце она рассматривала прыщик, вскочивший у нее на левой брови. Одновременно она решала важный вопрос: сковырнуть или оставить? Поэтому каждому должно быть понятно, что Алексей Палыч со своими делами был ей ни к чему.

Однако и Алексея Палыча можно понять. Деваться ему было некуда.

— Простите, но я хотел бы…

— О господи! — сказала продавщица, оборачиваясь. — Никакой совести у людей нет! Вам же русским языком ска… — И вдруг лицо девушки из скучного и недовольного мгновенно превратилось в приветливое и улыбающееся. — Алексей Палыч, здравствуйте! — сказала она. — Что бы вы хотели, Алексей Палыч?

Алексей Палыч напрягся, вспоминая, как зовут его бывшую ученицу.

— Здравствуй, Клава, — осторожно сказал Алексей Палыч и понял, что угадал. — Мне бы комплект одежды для мальчика.

— На какой возраст?

— Примерно на такой, — Алексей Палыч отметил рукой высоту на уровне своего плеча.

— Сорок второй, — определила Клава. Она огляделась и добавила шепотом, хотя в отделе по-прежнему никого не было: — Есть джинсовый костюм…

— А это хорошо? — спросил Алексей Палыч, тоже невольно понижая голос.

— Да вы что, Алексей Палыч! — изумилась Клава. — Я последний оставила, для себя.

— Тогда, может, не надо, если последний?

— Да ладно уж, берите, — вздохнула Клава. — У меня еще есть. Сорок один рубль.

— Еще бы рубашку… Нет, две рубашки. И двое трусов. И две майки.

Клава выложила на прилавок несколько стопок белья.

— Выбирайте, пожалуйста.

Не успел Алексей Палыч отложить в сторону нужные вещи, как за спиной его послышался голос:

— Добрый день, Алексей Палыч. Тоже прогуливаете?

Алексей Палыч обернулся. Рядом с ним стояла учительница английского, та самая, которую он недавно чуть не сбил с лестницы.

— Здравствуйте, Елена Сергеевна. «Вас-то какого лешего сюда принесло?» — последнюю фразу Алексей Палыч произнес мысленно.

Елена Сергеевна опытным женским глазом впилась в незавернутый еще костюм.

— Ой, и мне нужен точно такой же! Вот повезло!

— Последний, — сухо сказала Клава, которая у Елены Сергеевны не училась.

У Алексея Палыча не было ни малейшего желания, чтобы эта встреча осталась в памяти Елены Сергеевны.

Он умоляюще посмотрел на Клаву и даже чуть шевельнул веком, как бы вроде подмигнул.

— Последний… остался, — сказала Клава, доставая из-под прилавка точно такой же костюм.

— Спасибо вам, девушка, — растроганно произнесла Елена Сергеевна и приветливо посмотрела на Алексея Палыча. — А вы, Алексей Палыч, оказывается, не такой уж и нерасторопный. И как это вы пронюхали? Я уже полгода ищу.

— Ничего не пронюхал, — сказал Алексей Палыч. — И вообще, я тут случайно. И вообще, это я не для себя. Не для себя и вообще…

Взяв первое попавшееся белье и костюм, Алексей Палыч вылетел из магазина. А чего было вылетать? Нечего было вылетать, потому что в памяти Елены Сергеевны прочно осели и джинсовый костюм, и белье, которое нервно пошвырял в портфель Алексей Палыч.

Когда Алексей Палыч вернулся в лабораторию, он увидел такую картину: Борис и Феликс сидели за столом, между ними стояла шахматная доска с фигурами. Они спорили. В том, что шахматисты спорят, нет ничего удивительного — в шахматном кружке кулеминского Дворца культуры бывали даже и драки. Но вот о чем они спорили, Алексей Палыч понял не сразу.