А,Б,В,Г,Д… И другие - Юрий Томин Страница 22

Рыбак сидел у самой воды, на гнилом чурбаке. Поплавок, впаянный в озеро, застыл у кромки тростника…

— Доброе утро, — сказал Алексей Палыч.

Рыбак обернулся. Это был Гена.

— Тише, — прошептал Гена.

— Клюет? — тоже шепотом спросил Алексей Палыч.

— Нет.

— Тогда почему — тише?

— Скоро клюнет.

— Почему ты так думаешь?

Гена молча ткнул рукой в сторону озера. На поверхности воды, минуту еще назад совсем гладкой, расходились круги.

— Играет, — сообщил Гена.

— Да-да, — подтвердил Алексей Палыч.

Рыбалкой Алексей Палыч не увлекался, но теоретически кое-что знал. Каждый второй в Кулеминске был рыбаком. Все они жаловались, что рыба теперь пошла образованная, зазнавшаяся, презирала обычные приманки и обмануть ее было почти невозможно. Рыбаки изобретали какие-то особые снасти, похищали у жен серебряные ложки и выклянчивали старинные монеты, чтобы изготовить из них серебряные блесны. Червей они подкармливали спитым чаем, поливали валерианкой и конопляным маслом и только что не мариновали. Они готовы были перелопатить тонны земли в поисках каких-либо особо вкусных личинок. Копались они, к возмущению жен, где угодно, только не в своем огороде. Покидали семьи по пятницам и возвращались в воскресенье. Уезжали километров за сто, а то и за двести. Для этого требовался, как минимум, мотоцикл. В общем, рыбалка стоила таких денег, что на них можно было обеспечить семью рыбными консервами — единственный вид рыбы, попадавший в Кулеминск, — на годы вперед.

Гена, кажется, вознамерился поймать что-то бесплатно. Наверное, рыбе это не нравилось. Во всяком случае, она не клевала.

— Туман, что ли, мешает?.. — сказал Гена.

— Возможно, — согласился Алексей Палыч.

— Или ветер не тот…

Но ветра не было. Подобно всем рыбакам, Гена искал причины во внешних влияниях. Однако Алексей Палыч отметил, что Гена поднялся еще раньше его. Значит, сидело в нем то самое шило тихой, но настойчивой страсти. Это качество в людях Алексей Палыч ценил.

— Где же ты взял удочку?

— Удилище срезал, жилка и поплавок с собой были.

В тростнике что-то тяжело шевельнулось. Алексей Палыч внезапно ощутил легкое трепетание.

— Бросай туда!

Гена снисходительно пожал плечами:

— Щука…

— Вот и хорошо! — сказал Алексей Палыч.

— На шитика она не возьмет.

— На кого? — спросил Алексей Палыч.

— На ручейника.

— Это червяк такой?

Гена передернул плечами, что могло бы означать «отстань», в крайнем случае — «отстаньте, пожалуйста». Настоящие рыбаки не любят ни пижонских советов, ни пижонских вопросов. Но у Алексея Палыча был такой заинтересованный вид, по-честному заинтересованный…

Гена показал на небольшую ямку, выкопанную рядом, у самой воды. Там шевелились, медленно ползали в сырости какие-то трубочки. Гена взял одну трубочку, разломил; показалась половинка маленького желтоватого червячка, который быстро съежился и втянул голову в плечи. То есть плечей у него не было, но именно так это все выглядело.

— На дне живут, — пояснил Гена. — Я их руками наловил. На них хорошо клюет. А червей здесь нет.

— Очень интересно, — сказал Алексей Палыч. — Но почему все-таки не клюет?

— Погода…

— Но погода как раз отличная.

— В этом все и дело.

Последнее замечание Гены вызвало у Алексея Палыча цепочку туманных воспоминаний. Знакомые рыбаки, возвратясь без улова, нередко жаловались на погоду: то слишком хорошую, то слишком плохую. В случае переменной погоды жаловались на переменную.

Сзади зашелестело. Алексей Палыч обернулся. Осторожно ступая, подошел Веник. Он понимал, что шуметь не следует. Веник потряс бородой, чихнул, погладил лапами искусанный комарами нос, зевнул и уселся. Проследив, куда устремлены взгляды его друзей, он с умным видом уставился на поплавок.

На воде по-прежнему расходились круги, и по-прежнему не клевало.

— Можно мне попробовать? — нерешительно попросил Алексей Палыч.

— А вы умеете?

— Нет. Но я слышал, что новичкам везет.

— Сейчас проверю наживку.

Гена поднял удилище, поймал рукой леску и добрался до крючка. Поправил что-то, добавил еще одного ручейника и забросил.

— Кажется, надо на наживку плюнуть?

— Держите, — сказал Гена. — На всех шитиков слюны не хватит.

Алексей Палыч взял удилище обеими руками: он понимал, что такого доверия он не заслужил. О большой рыбе он не мечтал и был согласен на любого малька.

Поплавок улегся на воду и снова застыл.

— Погода… — вздохнул Гена. — Хоть бы ветерок небольшой. Она нас видит.

— А она там есть? — шепотом спросил Алексей Палыч.

— Куда же ей деваться…

Но видно, и вправду существует на свете пижонское счастье. Поплавок вдруг шевельнулся… Это «вдруг» описано уже миллионы раз. Но тут ничего нельзя изменить, из песни слова не выкинешь: такое даже для опытных рыбаков, зубы съевших на этом деле, всегда случается вдруг. Итак, все-таки вдруг…

— Дайте заглотать, — прошептал Гена.

Внизу кто-то продолжал облизывать наживку.

— Пора? — спросил Алексей Палыч. Мир перестал существовать для него. Всеми мыслями он был сейчас там, под водой.

Поплавок резко и отвесно нырнул. Алексей Палыч дернул так резво, словно тащил больной зуб. Снасть выдержала. Выдержала и рыбья губа. Серебристой запятой блеснула в воздухе рыба и приземлилась рядом с Алексеем Палычем. Она лежала, подрагивая плавниками, и цвета ее были еще живые, незамутненные: темная спинка, брюшко не жемчужное, чешуя не серебристая. Все было похожих цветов, но гораздо чище. Это были краски природы, ни с чем не сравнимые. Ее удлиненное и округлое тело не походило конечно же на торпеду, как часто пишут о рыбах. Оно походило на ее собственное тело. Не стоит забывать, что природа изобрела рыбу на два миллиарда лет раньше, чем человек изобрел торпеду.

С такими сравнениями надо обходиться осторожно. Тут все дело в том, кто раньше кого. Вот сравнивают дирижабль с сигарой. Возражений нет. Сигара появилась раньше дирижабля. Но попробуйте заявить, что сигара похожа на дирижабли, и вас вежливо не поймут. Или: очень милое, но слегка устаревшее — «щеки девушек алели, как маков цвет». Но никогда цветок мака не светится девичьим румянцем: маки на земле алели задолго до того, как появились первые девушки.

И вообще — сравнение обратной силы не имеет.

— Елец! — Гена сказал шепотом, как будто что-то еще могло испугать эту рыбу.