Новобранец - Роберт Маркмор Страница 21

* * *

Джеймс вошел в продуктовый магазин. На полках стояли сладости и напитки.

— Бери, что хочешь, — сказал Кайл. — Всё бесплатно.

Но Джеймс только посмотрел на деликатесы и ничего не сказал.

— Что, запугали тебя? — спросил Кайл.

Джеймс понуро кивнул.

— Там и вправду так плохо?

— Приукрашивать не стану, — сказал Кайл. — Базовый курс — это самые тяжелые сто дней в твоей жизни. Так и задумано. Если ты переживешь этот кошмар, то больше уже ничего на свете бояться не будешь... Ну, по крайней мере, у тебя есть три недели отсрочки.

Джеймс пошел к себе. Пока он ужинал, ему под дверь подсунули расписание занятий. На завтра ему был назначен медосмотр, визит к стоматологу и два урока плавания.

ГЛАВА 13. ИГЛА

Будильник прозвенел в 6 часов утра. Джеймс обнаружил, что, пока он спал, ему на стол положили плавки и план здания. Джеймс поплелся в столовую; там завтракали двое преподавателей — никто больше, похоже, в такую рань не вставал. Джеймс взял газету и за кашей пробежал глазами спортивные страницы.

Идти по плану было легко, но, прочитав табличку на двери, Джеймс остановился в нерешительности: «Учебный бассейн. Только для детей моложе десяти лет».

Джеймс робко заглянул в дверь. Бассейн был пуст, в нём плавала только девчонка лет пятнадцати. Увидев Джеймса, она подплыла к бортику и высунулась из воды, положив локти на край.

— Ты Джеймс? — спросила девчонка.

— Да.

— Я Эмми Коллинз. Буду учить тебя плавать. Иди, переоденься.

Джеймс разделся. На скамейке лежала черная футболка Эмми, на крючке висели ее трусики и лифчик. Джеймс ужасно боялся, что инструктором ему назначат какого-нибудь здорового парня, который будет орать и наезжать на него.

Но, увидев нижнее белье Эмми, он понял, что свалять дурака перед девчонкой будет еще хуже. Он вышел из раздевалки и, переминаясь с ноги на ногу, встал возле лестницы на мелком конце бассейна.

— Иди к этому концу, — позвала Эмми.

Джеймс прошел вдоль пятидесятиметрового бортика, затравленно косясь на красные отметки глубины. На дальнем конце дно бассейна опускалось на три с половиной метра.

— Встань на самый край, — велела Эмми.

Джеймс осторожно придвинулся к краю. Дно уходило на невообразимую глубину, а запах хлора был точно таким же, как в тот раз, когда он чуть не утонул.

— Вздохни поглубже. Прыгни в воду и задержи дыхание, пока не всплывешь на поверхность.

— А если я утону?

— Человек легче воды, Джеймс. Особенно если легкие полны воздуха.

Джеймс присел на корточки и представил, как вода хлынет ему в рот.

— Не могу, — сказал он.

— Я поймаю тебя. Не трусь.

Больше всего на свете Джеймс боялся показать себя слабаком перед девчонкой. Он собрал всё свое мужество в кулак и прыгнул. Едва голова оказалась под водой, уши сдавила неестественная тишина. Потом ноги коснулись дна, и Джеймс, оттолкнувшись, устремился вверх. Как только лицо показалось над поверхностью, он выдохнул и замолотил по воде руками. Он не видел Эмми. Его охватил тот же ужас, что и в прошлый раз, когда одноклассники чуть не утопили его. Эмми схватила Джеймса под мышки и в несколько мощных гребков подтащила его к краю бассейна. Джеймс вскарабкался на бортик и согнулся пополам, откашливаясь.

— Молодец, Джеймс. Ты усвоил самое важное: если прыгнуть в воду, ты обязательно всплывешь на поверхность.

— Ты же говорила, что поймаешь меня!

Он старался говорить сердито, но середину фразы прервал предательский всхлип.

— Чем ты расстроен? У тебя всё хорошо получилось...

— Я никогда не научусь плавать, — выпалил Джеймс. — Понимаю, это глупо, но я боюсь воды. Моя девятилетняя сестренка плавает как рыба, а я боюсь.

— Успокойся, Джеймс. Это я виновата. Я бы не стала заставлять тебя прыгать, если бы знала, что ты так боишься.

Эмми повела Джеймса обратно к мелкому концу. Потом они сидели, болтая в воде ногами, и Эмми успокаивала Джеймса.

— Ты, наверно, думаешь, что я хлюпик, — сказал Джеймс.

— Каждый из нас чего-нибудь боится, — возразила Эмми. — Я научила плавать целую кучу детей. Может быть, у тебя на это уйдет времени побольше, чем у более уверенных в себе ребят, но рано или поздно всё получится.

— Надо было мне оставаться там, где я жил, — сказал Джеймс. — Нечего мне делать в таком месте...

Эмми обняла Джеймса за плечи. Сперва мальчику стало неловко — большой уже, чтобы обниматься. Но рядом с Эмми было очень хорошо.

* * *

— Сойди с беговой дорожки, — велел врач. Его немецкий акцент звучал, как в фильмах о Второй мировой войне.

На Джеймсе были шорты и кроссовки. По лицу стекал пот. Медсестра принялась отклеивать с его туловища полоски пластыря — от них к какому-то хитрому аппарату тянулись бесчисленные проводки. Врач нажал на кнопку, и из аппарата выползла полуметровая полоска бумаги. Врач всмотрелся в нее и покачал головой.

— Много смотришь телевизор, Джеймс?

— Есть такое дело, — признался Джеймс.

— Ты пробежал всего один километр и уже выдохся. Спортом занимаешься?

— Не очень, — ответил Джеймс.

Врач ущипнул Джеймса за жировую складку на боку.

— Смотри, никаких мускулов.

Он поднял рубашку и продемонстрировал плоский мускулистый живот:

— Как сталь. А мне за шестьдесят...

До сих пор Джеймс не считал себя толстым. Но сейчас понял, что в талии и вправду рыхловат.

— Когда начинаешь базовый курс? — спросил врач.

— Через три недели... Если научусь плавать.

— Ты еще и плавать не умеешь?! Печально! Впрочем, перед телевизором нет нужды плавать, верно, Джеймс? Я направлю тебя в отделение легкой атлетики. Тебе надо побегать. И никаких пудингов, никакого шоколада. К счастью, кроме избыточного веса, больше никаких отклонений нет. Так, теперь уколы...

Сестра достала из холодильника пластиковый поднос со шприцами.

— Что это?! — испугался Джеймс.

— «Херувим» может послать тебя в любой конец света, и собраться надо будет за минуту. Ты должен иметь прививки. Грипп, холера, тиф, гепатит А, гепатит С, краснуха, желтая лихорадка, ласская лихорадка, столбняк, японский энцефалит, туберкулез, менингит...

— И всё это мне сделают прямо сейчас? — спросил Джеймс.

— Нет, это перегрузит твою иммунную систему, и ты заболеешь. Сегодня сделаем только семь уколов. Через два дня — еще пять, а через неделю — еще четыре.