Древний странник - Крис Риддел Страница 21

Во время падения с Западной Пристани Квинт понял — как часто понимают спящие, — что кошмар его повторяется. Он вглядывался в тени, убеждённый, что в них кто-то прячется, когда внезапно, без всякого предупреждения, лесной белошейный волк прыгнул на него. Жёлтые глаза его светились. Жёлтые зубы сверкали. Он ступил назад, потерял равновесие и начал долгое падение к земле далеко под ним. «Нет этого, нет, проснись, Квинт. Проснись!»

Он открыл глаза. Слабый свет струился через незакрытое окно. Колокол на верху здания Большого Зала бил семь. Квинт огляделся. В школу он опоздал, Словоток взбесится.

— О Марис! — воскликнул он, вскакивая. — Почему ты не разбудила меня?

Он быстро плеснул водой из умывального таза в лицо, запустил пальцы в волосы. Затем он понёсся вниз по лестнице и выскочил наружу. К его удивлению, погода изменилась. Температура поднялась, снегопад уступил место проливному дождю. Подняв воротник и опустив голову, Квинт пошлёпал мимо Факультета Влаги к своей школе. Обогнув Плинт Патриота, он вышел к Фонтанному Дому. Он остановился в изумлении. Впервые он видел это сооружение во всей его славе. Теперь он понял наконец, почему его одноклассники называют его «дырявым ведром». Именно так оно и выглядело в сильный дождь: ведро, из дыр которого хлестали потоки воды.

— Невероятно! — пробормотал он.

Здание венчало гигантское блюдце, которое почти полностью защищало сверху весь купол. В этом блюдце собиралась дождевая вода. Если дождь был слабым, блюдце служило купальней для белых воронов, живших в Каменных Садах. Если дождь был сильный, как в этот раз, блюдце наполнялось, и клапан в его дне открывался. Накопленная вода поступала в купол и через систему труб Выводилась наружу, создавая мощные каскады воды, низвергавшиеся в ров, окружавший здание. Сам ров был украшен скульптурами птицерыб, а в воде плавали настоящие птицерыбы. Зрелище было великолепное!

Квинт сделал последний рывок ко входу и влетел внутрь. Внушительный сорокопут сидел на резном каменном столе при входе. Длинные когти его барабанили по полированной поверхности. Увидев Квинта, сорокопут прищурился:

— Студент?

— Да. Я…

— Имя? — Сорокопут взял перо и разгладил желтоватый свиток, лежащий на столе.

— Квинт. Я…

— Класс?

— Словоток. Но…

Сорокопут сделал пометку и взглянул на Квинта:

— Вы опоздали, Квинт. Профессор Словоток не любит опоздавших.

— Я знаю, но…

— Приберегите свои извинения для него. — Он снова забарабанил когтями по столу.

Квинт мрачно кивнул и направился через вестибюль. Сводчатый потолок гудел под струями воды. Квинт чувствовал себя словно внутри водопада.

Проходя мимо тёмных лакированных дверей младших классов, он услышал, как ученики невыразительными голосами хором декламируют классификацию облаков: «курсив низкий, курсив плоский, амбос широкий, амбос растущий…»

— Внимательней, Пивилт, — услышал он скрипучий голос профессора Лемуэллы Вандаванкс.

Квинт тоскливо вздохнул и двинулся к центральной спиральной лестнице, ведущей к старшим классам. Площадки были украшены портретами старых профессоров. В отличие от Портретной Галереи, где за несколько десятилетий не появилось ни одного портрета, здесь традиция не прерывалась. Самые старые, висящие повыше и исчезающие в тени, были любимцами Квинта. Они выглядели невыразимо мудро со своими длинными белыми бородами и простыми чёрными шапочками. Все до одного Верховные библиотекари. Более поздние портреты висели на уровне глаз. Изображённые на них выглядели малосимпатичной компанией: расфуфыренные, хитроликие, насмешливо глядевшие на Квинта небоведы. Профессор Барнум Тряпкот, профессор Сплинвош. А вот и профессор Словоток, чопорный и надутый. Квинт задержался около его портрета. Сходство схвачено: глаза хорька, острый нос, вздёрнутый, словно почуявший плохой запах, тонкий саркастический рот. Квинт огляделся — никого. Он вынул из кармана кусок чёрного мела и, глядя портрету прямо в глаза, начертил маленькую стрелку к левому уху профессора Словотока. Затем написал с завитушками: открытое небо. И отступил назад, чтобы полюбоваться своим творчеством.

Тук-тук-тук-тук. Кто-то идёт! Квинт метнулся к тяжёлой двери из железного дерева и трижды стукнул.

— Войдите! — послышался тонкий, слабый голос.

Квинт глубоко вздохнул и открыл дверь.

Помещение, в которое он вошёл, было высоким и узким. У трёх стен в несколько ярусов были устроены полки, на которых вразвалку сидели ученики, болтая ногами в воздухе. На шеях у них висели подносы с чернильницами, перьями и свитками, которыми они не пользовались. Воздух в комнате был спёртый.

На высоко подвешенной на серебряных цепях кафедре находился сам профессор Словоток в расшитой мантии и шапочке с кисточками. Высоко подняв брови, он поверх очков-полумесяцев смотрел на опоздавшего.

— Мастер Квинт, — сказал он с усмешкой, — вы столь добры, что уделили нам частицу своего драгоценного времени. Хе-хе…

— Да, профессор Словоток, — ответил Квинт, чувствуя, что его щёки краснеют.

Другие студенты глядели на него сонно, без всякого интереса. Казалось, ничто их не может вырвать из оцепенелости.

Что сегодня за урок? Квинт пытался это вспомнить, пока лез по деревянной стремянке к верхней полке.

Развитие Дымки? Градации Дождя? Он вздохнул. Когда он шёл в школу впервые, он думал, что его ожидает увлекательное путешествие в мир знаний. Вместо этого каждый урок состоял в бесконечном повторении текста, который Словоток цитировал по древнему Большому Тому Небесных Преданий.

Когда Квинт достиг верха стремянки, несколько крупных молодых людей в дорогих одеждах, ворча себе под нос, подвинулись, освобождая для него место. Бутылка чернил грохнулась при этом с чьего-то подноса на грязный пол.

Облаковедение! Квинт вспомнил тему сегодняшнего урока. Бесконечные списки размеров для заучивания и повторения в сопровождении определённых кивков, движений руками, поклонов и подмигиваний. Смысл?

— Смысл облаковедения, если вы уже совсем готовы, мастер Квинт, не в том, что вы говорите, а в том, как вы это говорите. Например, бородковое облако при видимости одна четверть, степень затемненности высокая, всегда следует подчёркивать третьим пальцем и косым кивком, вот так. — Профессор поводил костлявым пальцем у своего левого уха и помотал головой, как бешеный дятел, клюющий ствол железного дерева.