Икабог - Джоан Кэтлин Ролинг Страница 21

Слюньмор решил расщедриться и потратить немного денег, чтобы развлечь короля Фреда, который безвылазно сидел во дворце и боялся выехать на охоту, опасаясь, что страшный Икабог выйдет из болот и доберётся до леса. Не зная, как расшевелить его величество, Слюньмор и Фляпун пошли на хитрость.

– Нужно сделать ваш портрет, ваше величество. Как вы сражаетесь с Икабогом. Народ хочет это видеть!

– В самом деле? – удивился король, теребя изумрудные пуговицы на кафтане, и сразу вспомнил, что подобная мысль приходила ему в голову, когда он отправлялся с экспедицией в Смурланд.

Идея Слюньмора пришлась ему по вкусу, и следующие две недели король Фред был целиком занят новым мундиром, так как старый, побывавший в болоте и измазанный грязью, пришёл в совершенную негодность. К тому же нужно было изготовить новый драгоценный меч.

Писать картину Слюньмор пригласил лучшего художника в королевстве, Малика Мотли. Неделю за неделей король с удовольствием позировал художнику для громадного полотна, которое предполагалось разместить в Тронном зале. За спиной Мотли сидела дюжина подмастерьев, которые усердно копировали каждый мазок мастера, чтобы изготовить достаточное количество копий уменьшенного размера для ратуш и магистратов всех городов и селений государства.

Когда художник с подмастерьями работали, король развлекал их рассказами о своей легендарной битве с монстром. С каждым разом эта история казалась его величеству всё более и более правдоподобной, и в конце концов он убедил себя, что всё произошедшее сущая правда.

А пока король Фред был поглощён созданием эпического полотна, Слюньмор и Фляпун свободно разъезжали по стране, развлекаясь сколько душе угодно. Каждый месяц под покровом ночи сборщики налогов свозили им в поместья мешки с золотом.

А что же, спросите вы, другие одиннадцать королевских советников, которыми руководил Горрингбон? Неужели им не показалось странным, что главный советник вдруг подал в отставку и бесследно исчез среди ночи, а его место занял Слюньмор? Но что ещё важнее – неужели они тоже верили в Икабога?

Что ж, хорошие вопросы. Сейчас я на них отвечу.

Конечно, советники шептались между собой, что Слюньмор не имел права занимать этот пост без общего голосования. Некоторые даже обсуждали возможность подать жалобу королю. Но так и не решились. Почему? Ответ прост: боялись.

Дело в том, что теперь по всей Корникопии, в каждом городе и селе появлялись всё новые и новые королевские указы, составленные Слюньмором и подписанные его величеством. Теперь государственной изменой считалось не только обсуждать королевские указы, но сомневаться в самом существовании Икабога. Не говоря уж о том, чтобы высказывать недовольство новым налогом, а тем более не заплатить положенных двух золотых дукатов. Более того, Слюньмор пообещал награду в десять дукатов за донос на того, кто осмелится заявить, что Икабога нет.

Советники до смерти боялись, что их обвинят в государственной измене. Никому не хотелось угодить в каземат. Куда приятнее жить-поживать в роскошных особняках, которые полагались королевским советникам, и носить красивые мантии. Каждый, кто их носил, имел право без очереди купить в кондитерских вкусные пирожные.

Советники безропотно одобряли все начинания Слюньмора, расходы на новую форму для гвардейцев из Бригады Защиты от Икабога. Форма была сизого цвета. Как уверял Слюньмор, это позволит гвардейцам лучше маскироваться среди тумана и растительности на болотах. Вскоре во всех крупных городах страны начали проводить парады. По улицам маршировали отряды в сизой униформе.

Некоторые недоумевали, почему отряды «сизых» маршируют по улицам, вместо того чтобы сидеть на болотах и присматривать за Икабогом. Но тоже держали язык за зубами.

Между тем большинство подданных словно соревновались друг с другом – всячески доказывая свою веру в Икабога. Например, клеили копии с картины, изображающей битву короля с Икабогом, на окнах своих домов, а между домами вешали растяжки с лозунгами: «Я горжусь, что заплатил налог на Икабога!», «Долой Икабога!», «Да здравствует король!».

А некоторые родители даже учили детей, чтобы те низко кланялись сборщикам налогов, а девочки делали реверанс.

Все стены дома Бимишей со стороны улицы были так густо залеплены подобными листовками и прокламациями, что уже трудно было понять, какой он на самом деле. Берти давно вернулся в школу, но, к великому огорчению Дейзи, предпочитал компанию Родерика Роша. У мальчиков только и разговоров было, как они вырастут, запишутся в бригаду «сизых» и убьют Икабога. Девочке было ужасно одиноко. Интересно, думала она, Берти хоть немного скучает по ней?

Домик Дейзи оказался единственным домом Внутреннего Города, на котором не было ни одного государственного флага, портрета короля, сражающегося с Икабогом, или плаката в поддержку нового налога. Во время парадов «сизых» отец старался, чтобы девочка не выходила на улицу и даже к соседским детям, а сидела дома.

Однажды лорд Слюньмор обратил внимание, что на маленьком домике около кладбища нет ни флагов, ни плакатов, и многозначительно покачал головой. Когда-нибудь ему это пригодится.

Глава 23
Суд

Наверняка вы не забыли про трёх смельчаков, которых бросили в тёмный каземат. Тех самых, отказавшихся верить в существование Икабога и рядового Пугса.

Слюньмор про них тоже не забыл и целыми днями думал, как бы поскорее покончить с ними, но так, чтобы самому не попасть под подозрение. Сначала он хотел подсыпать им яд в суп, а потом списать их смерть на естественные причины. Он уже даже придумал, каким ядом воспользоваться, но ему помешали родные и близкие арестованных, которые стали дежурить у дворцовых ворот, добиваясь аудиенции у его величества. Но что ещё неприятнее, вместе с ними была леди Эсланда, и Слюньмор сразу заподозрил, что это она организовала пикет у ворот.

Слюньмору пришлось пригласить их во дворец, но, вместо того чтобы проводить их в Тронный зал, он привёл их в зал для совещаний королевских советников и вежливо предложил садиться.

– Мы хотим знать, когда наши ребята предстанут перед судом, – сказал брат рядового Огдена, крестьянин, который разводил свиней неподалёку от Бифтауна.

– Вы их держите без суда уже несколько месяцев, – поддержала его мать рядового Вагстаффа, официантка из Вин-о-Града.

– И мы хотим знать, в чём их обвиняют, – добавила леди Эсланда.

– В государственной измене, – проворчал Слюньмор, отворачиваясь от крестьянина и закрывая нос надушенным платком.

Между тем крестьянин был одет очень чисто, и эта уловка понадобилась Слюньмору, чтобы унизить посетителя, смутить, заставить чувствовать себя маленьким человеком. И, надо сказать, Слюньмору это удалось.

– В измене?! – удивлённо воскликнула мадам Вагстафф. – Да во всём королевстве не найти людей больше преданных его величеству, чем наши ребята!