Про маму и вишневые косточки - Людмила Уланова Страница 20

На нас все так рассердились, что передумали брать с собой в загс. Неожиданно за нас вступился дядя Олег. Он стал всем объяснять, что мы просто хотели помочь нашим мамам — ведь они тоже не пускали его к тёте Лене. Просто мы слегка перестарались, и нельзя нас за это наказывать. Тем более что из загса все сразу поедут в ресторан — а как же есть торт без таких прекрасных девушек?

Брюки быстро высохли, тётя Лена успокоилась, нас тыщу раз предупредили, чтоб мы вели себя прилично, и всё-таки взяли в загс. А лучше б и не брали, скукотища там — просто ужас! Самая главная тётенька была в малиновом бархатном платье с золотой отделкой. Я в театре занавес такой видела. Она никому не давала делать что хочется, а всё время командовала:

— Молодые, встаньте сюда! Родители, встаньте туда! Гости, подойдите! Гости, отойдите!

— Прямо как в лагере, — сказала Розка. Мы с ней перешёптывались, чтобы совсем не помереть со скуки. — Там нас тоже всё время строили: «Всем спать!», «Быстро умываться!», «На обед!»

— Плохо там, да?

— Да не, нормально! Самое прикольное — это ночью страшилки рассказывать. В тихий час тоже можно, но не так страшно, потому что светло.

— А что за страшилки?

— Да обычные! Про жёлтые занавески, про красное пятно, про синюю руку, про чёрное пианино, про гроб на колёсиках, про одноногого призрака…

— Не знаю про призрака.

— Сейчас расскажу! В общем, так…

— Может, потом?

— Да ладно тебе, всё равно на нас никто внимания не обращает!

Розка начала рассказывать, я слушала её левым ухом, а правым — бархатную тётеньку, которая говорила про семейные ценности. Что такое семейные ценности, я знаю, мне их прабабушка показывала: старинные серебряные вилки и ложки — кривые и некрасивые. Зачем людям про них в день свадьбы слушать, непонятно. Розка в этот момент шептала:

— Вечером брат и сестра собрались ложиться спать, хотели выключить компьютер, а из колонок вдруг как завоет кто-то: «Де-евочка и ма-альчик! Одноногий призрак летит к вашему дому!» Они снова попытались выключить компьютер, а он не выключается, только монитор мигает. И из колонок раздаётся: «Де-евочка и ма-альчик! Одноногий призрак подлетает к вашему подъезду!»

Призрак всё ближе подбирался к девочке и мальчику, он поднимался на седьмой этаж, двигался к их комнате. Тётенька говорила что-то про любовь. А я слушала всё одновременно.

— Одноногий призрак подлетел к ним и завыл: «Де-евочка и ма-альчик…»

— В знак любви и верности…

— Отдайте мою ногу!!!

Розка прокричала это во весь голос. Во весь страшный-престрашный голос! Все обернулись к нам. А главная тётенька даже подпрыгнула. Она держала в руках красивое блюдечко с обручальными кольцами. Кольца тоже подпрыгнули и громко звякнули о блюдечко. Тётенька повторила:

— В знак любви и верности… уберите детей!

Моя мама подбежала к нам, схватила за руки и потянула к выходу. Уже у самой двери я услышала, как бархатная тётенька сказала в третий раз:

— В знак любви и верности обменяйтесь кольцами.

По-моему, мама была рада, что сбежала вместе с нами из этой скучнятины, так что она нас почти и не ругала. Пришлось немножко подождать на улице, а когда все вышли, мы расселись по машинам и поехали в ресторан.

А там… там была точно такая же тётенька! Только не в малиновом платье, а в зелёном! Я даже сначала подумала, что это та, из загса, переоделась, приехала и сейчас нам от неё влетит. Но мама объяснила, что это тамада, она будет вести свадьбу. И эта тамада тоже как раскомандовалась! Кому куда садиться, кому тосты произносить, когда начинать есть, когда жениха с невестой поздравлять, когда подарки дарить, когда танцевать! Как будто все маленькие и сами не знают, что делать.

— Опять как в лагере! — сморщилась Розка. — Вот вырасту, у меня никакой свадьбы не будет! Ни за что на свете!

Тут к нам подошла Розкина бабушка и погладила её по голове. Розка этого терпеть не может, я знаю. А бабушка сказала:

— Ну вот, Оленька у нас давно пристроена, теперь Леночку пристроили. Ты, Розочка, на очереди.

Ой, как же Розка не любит, когда её Розочкой называют! Смотрю, она уже вся красная сидит. А бабушка продолжает:

— Устроим тебе свадьбу, чтобы всё как у людей. Белое платье, фата, машины с лентами, ресторан, тамада, выкуп невесты…

Я испугалась, что Розка сейчас бабушке что-нибудь такое скажет, что они насовсем поссорятся! Поэтому я Розке руку сжала и зашептала в ухо:

— Не бойся! Я тебя спасу. Ни за какие деньги тебя выкупить не дам. И никого не пропущу! Ты, главное, варенья побольше заранее заготовь. И пусть жених будет в белом костюме.

Про маму и вишнёвые косточки

Мама у нас очень рассеянная. И иногда немножко нервная. Если она начинает что-то делать, её лучше не отвлекать, а то она разволнуется и всё перепутает. Недавно она решила сварить вишнёвое варенье без косточек. Я обрадовалась, потому что очень его люблю, и сидела тихо-тихо, пока мама косточки вынимала. Но тут папа всё испортил. Он подошел к маме и сказал:

— Какая ты у нас красивая!

А мама почему-то всегда очень нервничает, когда ей так говорят. И как-то всё наоборот понимает.

— Да, — говорит, — сама вижу, что мне давно волосы красить пора. Уже вот тут седину видно. И тут. И вот тут.

И пальцами своими вишнёвыми куда-то тычет не глядя.

— Что ты, что ты! — пугается папа. — Ничего тебе не надо красить. У тебя шикарные волосы. Такая грива!

— Да, — мрачнеет мама. — У меня грива. Потому что я настоящая лошадь. Или корова. Или даже слон. Уже в зеркале не помещаюсь.

— Это просто зеркало у нас маленькое. — Тут папа понимает, что возражает как-то неправильно и спешит исправить ошибку: — И вообще, при чём тут лошади и слоны? Ты же мой зайчик…

— Да, — тут же подхватывает мама. — Глаза расставлены на километр друг от друга, как у зайца, — мама опять наугад тычет куда-то в щёки и разрисовывает себя вишнёвыми узорами. — Наверное, уши стерегут, чтобы от такой красоты не сбежали.

— He дадим никуда убежать таким чудесным ушкам, — совсем уже трусливо говорит папа.

— Да, — с готовностью подтверждает мама, терзая очередную вишню, — отличные уши. Ими в жаркий день хорошо обмахиваться. Или мух отгонять. Любая лошадь позавидует. И корова.