Борька, я и невидимка - Юрий Томин Страница 20

– Алексей Иванович, у вас сегодня день рождения?

Он говорит:

– Вроде того. Станки привезли. Пошли встречать.

Девчонки завизжали и стали прыгать. Много они в станках понимают. Просто обрадовались, что на уроке визжать можно.

Мы вышли во двор, а там – грузовик. И на нем два станка. Ничего станочки, с моторами. Рядом с грузовиком стояли парни, человек десять. И еще один толстый, в сапогах с галошами. Когда мы подошли, толстый закричал:

– А вот орлы идут! Токари! А где равнение? Барабан где?

Мы думали, он кому-нибудь другому кричит, позади нас.

Обернулись, а там никого нет. Это он нам кричал. А чего кричать, если мы рядом стоим.

Толстый крикнул Алексею Ивановичу:

– Это ты у них учитель? Здоров, учитель! Принимай подарочек!

– Вот уж спасибо вам, – сказал Алексей Иванович. – Давно ждали.

– Дела, учитель, дела! Без дела не сидим! У меня весь завод вот он где! – И толстый стукнул себя по шее.

Шея у него ничего, тоже толстая. Только завод на ней не поместится.

– Да еще вот эти орлы! – Толстый показал на парней. – Они еще с меня за разгрузку на пол-литра стребуют.

– С вас дождешься, – сказал один парень.

Толстый захохотал:

– Именно! Именно не дождешься! У меня – порядок!

Пока парни сгружали станки, толстый командовал. Он мне не понравился, хоть он и директор завода.

– Станочки-то не на ходу! – весело закричал директор. – Ты, учитель, не обижайся!

– Какая обида? – сказал Алексей Иванович. – Спасибо вам большое. Наладим.

– Точно! Точно, учитель! С такими-то орлами, с барабанщиками!

Пока он кричал, парни затащили станки в мастерскую. Она у нас на первом этаже. Алексей Иванович еще заранее катки приготовил, а то бы им ни за что не втащить.

– Расписывайся, учитель! – Директор протянул Алексею Ивановичу какую-то бумагу. – Чтобы все точно, четко! А если неграмотный, ставь крест вместо подписи! – И он захохотал.

Алексей Иванович расписался. Парни сели в кузов, а директор – в кабину. Он еще и в кабине что-то кричал, но мы уже ничего, не слышали из-за мотора.

Грузовик уехал.

– Ну, ребятки, пойдем, – сказал Алексей Иванович. – Будете теперь вы токари.

Мы пришли в мастерскую. Алексей Иванович походил вокруг станков, погладил их. Потом покрутил рукоятки. Чем больше Алексей Иванович крутил, тем больше хмурился. Затем он постелил на пол рогожку, лег на спину и начал высматривать что-то снизу.

– Чего вы смотрите, Алексей Иванович? – спросил Борька.

– Ничего, ничего… Погоди.

– Ой, Алексей Иванович, давайте скорее работать! – завизжала Мила Орловская. – У меня даже ладони чешутся.

– Не визжи! – сказал я Миле. – Не мешай Алексею Ивановичу. Работать еще тебе надо! Сама не знаешь, с какого бока к станку подойти. А если у тебя ладони чешутся, возьми и почеши. Вон, рашпилем.

– А ты знаешь, с какого боку? Ты знаешь? – затараторила Милка.

– Я-то не знаю. Зато я и не визжу.

В это время Алексей Иванович вылез из-под станка.

– Да, ребятки, – сказал он, – тут не визжать надо, а плакать.

– Почему?

– Этим станкам на свалке место, а не в мастерской.

Алексей Иванович сел на табуретку и закурил. Мы никогда не видели, чтобы он курил в мастерской. И вид у него был очень растерянный. Он даже сразу стал какой-то старый, будто ему не семьдесят два года, а сто или больше.

– Алексей Иванович, как же теперь? – спросил я.

– А никак, – сказал Алексей Иванович. – Будешь сверлить дырки. Ты же любишь дырки сверлить. Это шефы называется! Совестно даже. Тьфу!

– Может, все-таки включить, попробовать?

– Эти станки из-за угла включать надо, – махнул рукой Алексей Иванович. – С ними рядом стоять опасно.

В это время раздался звонок, мы пошли в свой класс. Ребята прямо расстроились. Ведь все думали, что мы первые на этих станках поработаем. А я разозлился на толстого директора. Я шел и думал, что бы я с ним сделал, если бы разрешили. Сначала я подучил бы Борькиного братишку, чтобы тот на него плюнул. Потом посадил бы его на пятнадцать суток… Больше я ничего придумать не успел – мы встретили Владимира Ивановича.

– Вот, Владимир Иванович, это шефы называется! – сказал я.

– А что такое?

– Станочки привезли – их только из-за угла запускать.

– Неисправные?

– Им на свалке место! – завизжала Милка Орловская.

– Плохо дело, – сказал Владимир Иванович. – Я помню, вы мне давно про эти станки говорили. И Алексей Иванович их все ждал. Чего ж теперь делать будем?

– Про них надо в суд написать, чтобы их всех уволили! – сказал я.

– Кого – всех?

– Шефов.

– Так уж и всех, – засмеялся Владимир Иванович.

– А чего они? – сказал я. – Они, может, нарочно. Может, они вредители.

– Эх, Костя, – сказал Владимир Иванович, – тебя бы прокурором поставить.

– А чего? – говорю. – Этот директор точно вредитель. Он кричал все время. И про барабаны чего-то говорил.

– Ладно, ребята, – сказал Владимир Иванович. – Суд, вредители – это все хорошо. Только вам ведь станки нужны. Вот вы и боритесь за то, чтобы они у вас появились. Попробуйте без суда.

– Владимир Иванович, – сказал Борька, – но ведь мы же сами станки сделать не можем.

– Верно. Зато многое другое можете.

– Что – другое?

– Подумайте сами. Ладно? Даю вам неделю сроку. Вы же большие. Вместе подумайте. Не может быть, чтобы сорок пионеров с таким пустяком не справились. Ведь это же пустяк!

– Ничего себе пустяк, – сказал я. – Вы, наверно, чего-то про этих шефов знаете.

– Может, и знаю, – сказал Владимир Иванович. – Но вы все же подумайте. Сами.

После уроков, мы остались и думали часа два, но в тот день ничего не придумали.