Загадка американского родственника - Анна Устинова Страница 2

— Ничего я вчера не гонял, — принялся сопеть от обиды Тема.

— Значит, Костянский навеял, — высказала другое предположение Катя.

— Это запросто, — снова заговорил Женька. — Ты, Темыч, у сатанистов в плену побывал. Теперь, наверное, у тебя шок на всю жизнь. Вот всякая гадость и снится.

История в Костянском переулке произошла месяц назад. Ребята накрыли там жуткую банду.

— Костянский тут ни при чем, — вновь стал возражать друзьям Тема. — То подземелье я действительно не забуду никогда в жизни. И во сне бы его моментально узнал. Нет, коридор, по которому я пробирался к старушке, совсем был другой. А главное, меня удивила сама старушка. Словно бы я с ней сто лет знаком. А в действительности ее никогда не видел.

— Мало ли старушек на свете, — сказал Олег.

— Вообще-то много, — ответил Тема. — Но ты бы видел мою.

— По-моему, Темыч у нас окончательно сбрендил, — покрутила пальцем у виска Катя.

— Сама ты сбрендила, — пробубнил Темыч. — Между прочим, вы зря смеетесь. Сегодня ведь у нас пятница?

— Ну, да, — подтвердили друзья.

— А сон с четверга на пятницу — вещий! — продолжал Тема.

— Точно! — потеребил задумчиво пятерней черную кудрявую шевелюру Олег.

— Вот я и говорю, — победоносно выпятил грудь маленький Темыч. — Чует мое сердце, теперь нам снова придется кого-то спасать.

— Ладно, скоро звонок. Пошли, — поторопил друзей Олег. — У нас сейчас Роман. Он и так вечно злющий.

Пожилой учитель литературы Роман Иванович уже много лет работал в школе номер 2001. И умудрился вселить в несколько поколений учеников стойкую нелюбовь к своему предмету. Обычно его питомцы начинали читать лишь после того, как получали аттестат. Или читали совсем не то, что входило в школьную программу.

Войдя в класс, пятеро друзей застали такую картину. Романа Ивановича еще не было. Мишка Сидоров, Марат Ахметов и Боря Савушкин двигали по направлению к двери солидных размеров шкаф. Лешка Пашков стоял рядом. Размахивая руками, как дирижер симфонического оркестра, он громко руководил операцией.

— Давай, Мишка, левее! Да нет, не туда! Плохо встанет!

— Зачем это? — заинтересовался Олег.

— Зачем! Зачем! — словно бы дело было совершенно очевидным, еще сильней замахал руками Лешка. — От Романа сейчас забаррикадируемся. Он дверь откроет, а за ней как будто доской забито. Я все уже точно прикинул. Этот шкаф полностью закрывает дверной проем. И тяжеленный! Роман сколько ни будет биться, все равно его с места не сдвинет. У меня все тут до мелочей рассчитано. Как в компьютере, — продолжал Пашков.

— У тебя всегда до мелочей, — сказал Марат Ахметов.

Класс засмеялся. Все помнили случай с химичкой Алевтиной, когда невинная шутка Пашкова обернулась пожаром в химическом кабинете. Хорошо еще, что никто не докопался до причины.

— Зря хохочете, — ответил Пашков. — Любой эксперимент может закончиться неудачей. Но теперь все точно сработает, как задумано.

— Чего у тебя там задумано-то? — уже прыгал на месте от нетерпения Женька.

Чувствуя, что приковал всеобщее внимание, Пашков с достоинством произнес:

— А задумано так. Роман, значит, к нам идет на урок, а дверь вроде бы как забита. Ну, он там, конечно, царапается, скребется — шкаф ни с места. Тут наш Роман, естественно, свирепеет, сами знаете, он с пол-оборота заводится, и к директору. Ну, а пока он бегает и директора к нам ведет, мы шкафчик на место отодвигаем и садимся такими паиньками. Мол, странно, звонок прозвенел, а учителя до сих пор нету.

Чем дальше развивал идею Пашков, тем большее вдохновение охватывало восьмой «В». Только Тема, который славился с малых лет осторожностью, с сомнением проговорил:

— Может, не будем?

— Ну, ты и трус! — фыркнула Катя.

— Да я просто так, — немедленно сдался Темыч. — Надо, так надо.

— Естественно, надо! — крикнул Пашков. — Вы слушайте дальше. Роман, значит, является с директором. Мы сидим. Все тихо. У директора шары на лоб. Роман возмущенно бормочет про забитую дверь. Директору кажется, что Роман чокнулся. Роман не сдается, качает права. Ну, так весь урок и пройдет. А не хотите, будем слушать нудьгу Романа про образ Мцыри в повести Пушкина «Капитанская дочка».

— Мцыри у Лермонтова, — усмехнувшись, поправил Олег.

— Какая разница! — отмахнулся нетерпеливо Пашков. — У Романа про всех одинаково скучно.

— И вообще, хватит болтать, — призвал всех к порядку Женька. — Звонок через полминуты.

— Тогда навались! — принялся подавать команды Пашков.

Восьмой «В», всецело захваченный замыслом Лешки, дружно навалился на тяжелый шкаф. Работа кипела. Теперь слышалось лишь напряженное сопение.

— Раз, два — взяли! — покрикивал на одноклассников Лешка. — Правей! А теперь левее! Олег, заводи на себя!

Тема изо всех сил навалился на тяжеленный шкаф сзади. Работал он добросовестно, но чисто автоматически. В голову ему снова полез ночной кошмар. Лицо несчастной старушки, искаженное предсмертными судорогами, встало в памяти, как живое. «Все-таки интересно, к чему этот сон?* — размышлял Тема.

Шкаф уже почти полностью закрыл дверной проем, когда в коридоре нарисовался Роман Иванович.

— Атас! — крикнул Марат Ахметов, которому было ведено бдительно наблюдать за окружающей обстановкой.

Ребята разом отпрянули от шкафа.

— Эх, жаль, не успели! — воскликнул разочарованно Пашков.

Но он зря расстраивался. Тема был столь глубоко поглощен судьбой погибшей в ночном кошмаре старушки, что крики Марата Ахметова прошли мимо его ушей. Тема продолжал давить изо всех сил на шкаф. Конечно, ему одному никогда бы не справиться со столь громоздким сооружением. Но старый рассохшийся шкаф, не выдержав, видимо, напряженной физической нагрузки, откинул вдруг неожиданно сразу две ножки. Причем именно те, которые находились в непосредственной близости от оставшегося свободного пространства в проеме двери.

Шкаф накренился. Теперь даже усилий одного Темы оказалось вполне достаточно.

Едва румяный от легкого морозца Роман Иванович проник с первыми трелями звонка в восьмой «В», как на него вывалился шкаф.

Позже Пашков уверял одноклассников, что, если бы не его предварительные расчеты, эксперимент мог бы кончиться куда хуже.

— Романа ведь только узкой стороной шкафа придавило, — оправдывался Лешка. — Потому что вы под моим руководством правильно двигали. А другой бы дурак так двигал, что шкаф на Романа плашмя бы свалился. Тогда нашему литератору вообще бы полный каюк. Хуже, чем гипсовым бюстам.

Тут следует уточнить, почему этот шкаф был таким тяжелым. Целую полку в нем занимали гипсовые бюсты великих писателей, ученых и мыслителей прошлого. Когда шкаф свалился на Романа Ивановича, все бюсты до одного пострадали.