Гимназия №13 - Евгения Пастернак Страница 2

– А? – уточнил Севка, испуганно озираясь. – А где геометрия?

– Кончилась уже!

Рогов принялся торопливо забрасывать в рюкзак книжки:

– Ух ты… А я, понимаешь, тут одну формулку ковырял…

Антоха только вздохнул. Севка вообще-то хороший: верный и покладистый. Только очень недотепистый. Длинный, нескладный, ни капли мускулов, голова как у инопланетянина, да еще очки эти несуразные. Трудно, что ли, родителей на линзы раскрутить? Они на своего вундеркинда надышаться не могут. И еще худой, как изголодавшаяся щепка. Даже на фоне суховатого Антохи Севка казался колоском на ветру.

– Пока ты со своей физикой развлекался, твоему лучшему другу чуть «пару» в последний день четверти не влепили!

– Не физикой, а химией. Там, понимаешь… – Севка спохватился, даже рюкзак из рук выпустил. – Как «пару»? За что?

– Полина требовала доказательство теоремы Пифагора. Такое, чтобы она не знала.

Севка жалобно посмотрел Антохе в глаза.

– Обошлось, – успокоил его Волков. – Эта… новенькая спасла.

Рогов радостно вернулся к рюкзаку:

– Круто… А как?

– А вот это мы сейчас узнаем. За мной!

* * *

Лёлю они нашли там же, где толпилось полшколы – у ограждения возле дуба. Она смотрела куда-то на его верхушку и очень серьезно слушала одноклассника, который с важным видом вещал:

– Понимаешь, они сначала хотели ветки спилить, а потом взяться за ствол, но пила не работает. Они уже третью пилу поменяли…

Тут рассказчик заметил, что на него решительно надвигается Антоха, и правильно оценил ситуацию. Быстренько исчез. Лёля, немного удивленная таким внезапным окончанием разговора, оглянулась через плечо, увидела Антоху с Севкой и весело улыбнулась.

– Не повалят они его, – сказала она с таким видом, как будто сообщала о выздоровлении близкого родственника. – Зря только время потратят!

Ее серые глаза на улице вдруг оказались ярко-зелеными.

– Ага, – сказал Антоха. – Лохи они. Думают, в сказку попали…

Он и сам не хотел, чтобы дуб спилили, но почему-то был недоволен радостью Лёли. Как будто она лучше него все тут знала. Лёля сразу же нахмурилась и вернулась к разглядыванию дуба, но у Волкова осталось неприятное ощущение, что белобрысый затылок не выпускает его из виду.

– Спасибо, – добавил Антоха. – Выручила.

– Выручила, – кивнула Лёля, не отрывая взгляда от дуба.

Антохе становилось все неуютнее. Севка, вместо того чтобы помочь, позадавать вопросы, стоял, вытаращив глаза. «Опять что-то придумал, – поморщился Антоха. – Что за привычка такая, думать без перерыва. А поговорить?» Но начатый разговор нужно было довести до конца.

– Я тебя тоже когда-нибудь выручу, – вдруг ляпнул он.

Лёля не стала хихикать, только очень серьезно уточнила:

– Слово даешь?

– Зуб даю, – буркнул Антоха.

– Зуб не нужен. Мне твое слово нужно. Даешь?

– Даю, – согласился Антоха.

«Хоть бы повернулась!» – подумал он. Антоха уже с минуту смотрел туда же, куда и она, но ничего занимательного не видел. Дуб как дуб. Узловатый, местами потрескавшийся. На ветках кое-где – коричневые, словно бы жестяные прошлогодние листья. Не дерево, а монумент.

– Отлично, – Лёля, не глядя, выудила из кармана уже знакомую нитку и ловко завязала на ней простенький узелок.

После чего нитка исчезла в ее кармане. На Антоху она так и не глянула. Это было уже верхом невежливости. Волкову даже захотелось вспомнить молодость и дернуть Лёлю за косичку. Косы – толстые и блестящие – сами просились в руку.

– Слушай, – резко спросил Антоха, – а как ты это провернула? Ну… сейчас, на математике?

Может быть, Лёля и ответила бы, но тут проснулся Севка.

– Слово! – радостно сообщил он. – Конечно, слово!

Тут уж и Лёля обернулась, и Антоха, да и вообще все, кто оказался поблизости. У Рогова был вид человека, только что покорившего самую высокую гору мира.

– Я про теорему Пифагора! – объяснил он чуть потише. – Сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, так?

Лёля и Антоха синхронно кивнули.

– В слове «катет» пять букв, – продолжил Севка. – В слове «гипотенуза» – десять. Каждая буква вписана в квадратик, так? Значит, два «катета» – это десять квадратиков. И одна «гипотенуза» – десять. Сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы!

Рогов победно захихикал. Окружающие посмотрели на него с сочувствием. Севку в школе любили. Хоть и был отличником, и получал дипломы на олимпиадах, это не раздражало. Наверное, из-за Севкиной детской наивности и непосредственности. Он учился не потому, что заставляли родители, и не чтобы покрасоваться – как, например, Машка, – Рогову было просто интересно. Он играл в формулы, как другие играли в солдатики. Это было странно, но естественно. Правда, все остальные уже отложили солдатиков, а Севка все никак не мог наиграться, все колдовал над своими закорючками. Из-за этого и шутки у него были… странные.

Обычно после шутки Рогова повисала неловкая тишина (не издеваться же над бедолагой!), но на сей раз традиция была нарушена. Лёля расхохоталась так искренне, что и все остальные не удержались. Кто похихикал в кулак, а кто и поддержал Лёлю. Даже Антоха против своей воли ухмыльнулся. Он, конечно, тут же снова стал серьезным, строго посмотрел на Лёлю…

Глаза у нее горели ясным изумрудным светом.

* * *

Последним уроком была история. Тема так себе, про древних славянских богов, да и Матвей Ильич, как обычно, не слишком интересовался учениками – бубнил что-то себе в усы. К тому же сегодня на него нашел стих вести урок на белорусском (такое с ним случалось через два раза на третий), так что почти никто и не пытался слушать.

Антоха придирчиво осмотрел класс, словно вожак стаю. Все дурачились по мере сил, но без фанатизма: по коридорам мог бродить директор. Зайдет – мало не покажется. Только маленькая чернявая зубрилка Маша, страдальчески скривившись и прикрывая левое ухо от шума, что-то строчила в тетрадке.

И Лёля…

Она ничего не писала, сидела за своей второй партой, сложив руки перед собой одну на другую, как учат в первом классе, и очень внимательно слушала. Иногда кивала, иногда чуть-чуть покачивала головой, отчего ее косы подрагивали, как две очень внимательные, но совсем не опасные змеи.

Антоха перегнулся к сидящему впереди Севке, который энергично царапал что-то на бумажке, и небольно щелкнул его по затылку. Тот обернулся и заморгал, пытаясь понять, где он и чего от него хотят.

– Как тебе новенькая? – шепотом спросил Антоха.