Толстый на кладбище дикарей - Мария Некрасова Страница 2

Тетя Муза с ходу взяла быка за рога:

– Что за место-то, Федь? До деревни далеко?

Федька опять вытер нос рукавом, громко шмыгнув при этом, и небрежно изрек:

– Пешком – минут сорок. На машине – дольше. И дикарей вокруг – никого.

– Там, что ли, завод по переработке ядерных отходов? – спросила циничная Ленка. Федька хохотнул:

– Не, просто местность такая: горы, пещеры, камни, заброшенные поля, до деревни опять же далеко… Вот никто и не хочет там отдыхать. – Он засопел, явно силясь вспомнить незнакомое слово, и через пару секунд выдал:

– Рельеф не тот.

– А почему ты думаешь, что нам там будет удобно? – подозрительно спросила тетя Муза. Федька пожал плечами:

– Сами хотели подальше.

– Тогда почему сразу не в Турцию? – вмешалась Ленка.

– Могу не показывать…

– Нет уж, пожалуйста, покажи, – приказала тетя Муза. – А мы уж решим, подойдет оно нам или нет.

На том и договорились. Городская асфальтовая дорога кончилась так же быстро, как и началась. Машину скоро затрясло по глиняным ухабам, по низеньким, но прочным кустикам бессмертника. Интересно, можно бессмертником проколоть шину? Хотелось подремать, но поди попробуй, когда едешь, будто в центрифуге. Толстому, впрочем, удалось – крысы хорошо переносят качку, Ленке спать не хотелось – она купила батарейки и врубила плеер на полную (тетя не держала магнитолы в своем «жигуленке»), Федьке надо было показывать дорогу, тете – вести машину. Один Тонкий сидел и мучался, силясь хоть немного вздремнуть. Он закрывал глаза, но на следующем же машинном подскоке они распахивались, будто незастегнутые крышки чемоданов. Взору представали чинары и поля. Тонкий злился, закрывал глаза, и все начиналось снова.

Подскоке, приблизительно, на сто пятом он сдался и обреченно уставился в окно. Вид успел перемениться. Чинар прибавилось, прибавилось камней и ухабов на совсем уж раздолбанной дороге. Над машиной возвышалась гора, заваленная камнями, на ней – еще одна. Под машиной – еще гора, вернее еще развалины – куча валунов, нагроможденных друг на друга, коряво и ненадежно, как пирамидка, неумело собранная великанским ребенком. А под ней, уже совсем низко, плескалось море.

– Ну вот, – сказал Федька таким хвастливым тоном, как будто по меньшей мере устроил их в пятизвездочный отель Венеции. – Ни души! Можете подыскать себе здесь прекрасное местечко.

– Здесь?! – с ужасом взвизгнула Ленка. Ей вовсе не улыбалось остатки каникул скакать по валунам, как горной козе. Тетя Муза только бровью повела:

– Неплохо. Спокойно, главное. А несколько метров ровной земли для палатки как-нибудь найдем.

Тонкий только вздохнул. Если тетя сказала «Нормально», значит, нормально, спорить бес толку.

– Только вот что. – Федька вытер нос рукавом, шумно хлюпнув. – Место потому и тихое, что секретное. Никому не говорите, что я вам его показал. Хорошо?

– Секретное – это как? – поинтересовалась тетя. – Здесь находятся ракетные установки Украины? Или военное училище проводит маневры, а?

– Не. – Зарделся Федька. – Мы с братом его сами нашли. Здесь рыбал-каа! – Он мечтательно закрыл глаза и развел руками, как будто показывая размер пойманной рыбы. – Вы уж, пожалуйста, никому. А то брат узнает и мне голову оторвет.

– С братом разберемся, – пообещала Ленка.

Тетя быстренько нашла куда припарковать «Жигуль» (на средней горе, где камней поменьше), вытряхнула все из багажника и велела ставить палатку. Тонкий понял: она собралась везти Федьку домой, значит, вся операция по установке палатки на камнях ляжет на него. Ленка с Толстым не в счет. Сестренка будет ныть, что она устала, что это эксплуатация детского труда, и все равно сделает все не так. А Толстый… Крысы, конечно, очень умные животные, но ставить палатки абсолютно не умеют. У каждого свои недостатки.

Он сделал ручкой тете с Федькой (этот бесенок еще крикнул: «Я буду вас навещать!») и угрюмо уставился на гору тюков и камней. Толстый сидел на плече, не решаясь спуститься, а Ленка, даром что ныла больше всех, тут же помчалась обследовать территорию.

Собственно, если приглядеться, камней на средней горе не так уж много. Ну раз валун, ну два, три, десять. Вон ровненькое место для парковки, с которого только что стартанула тетя, оно, пожалуй, подойдет и для палатки, а там… Гора ведь не крутая и ровная, гора – раздолбанная, как большая, старая лестница. Правда, ступеньки – в два человеческих роста каждая. И во-н там, ступени на третьей Тонкий увидел нечто, похожее на пещеру. Нет, маленькие пробоины (толщиной с Тонкого) тут были везде. Но там , кажется, была настоящая большая пещера, шириной с подъезд, глубиной… Не видно.

Ленка испарилась. Бросать вещи и бежать, как маленькому, смотреть на пещеру было глупо. Толстый уже сполз с плеча и с интересом ковырялся в сумках, которые они привезли с рынка. Тонкий раскопал тюк с палаткой и, ворча, начал устанавливать:

– Цени, крыс, на какие жертвы приходится идти ради твоей безопасности! – Но крыс не ценил. Найденная в одном из пакетов пачка печенюшек его интересовала больше палатки, и он целиком забрался в пакет, громко хрустя оттуда.

– Предатель! – рыкнул Тонкий, вбивая колышек в сухую крымскую землю. Ленка спускалась к морю, поскальзываясь на больших камнях.

Тонкий ставил палатку второй раз в жизни (первый был этим же летом, когда они только приехали на старое место у деревни). Упрямые колышки не хотели вбиваться, шесты вечно падали. Он весь вымотался, соорудив нечто, отдаленно напоминающее палатку. Кривая она какая-то вышла… Ничего, тетя приедет – поправит. Всыплет, конечно, по первое число, что до сих пор не научился таким элементарным вещам, но поправит. Он быстренько надул один матрас (тетя с Ленкой пускай сами свои надувают), вытащил Толстого из пакета, забрался в палатку и растянулся там на матрасе, пристроив на пузо верного крыса…

Только прилег, называется! Снаружи послышался шум мотора. «Нет, не «жигуль», – определил на слух Тонкий, – мотоцикл? Как он здесь проехал-то?». Пришлось высунуться. У палатки действительно стоял мотоцикл. Даже два. Димон и Сергей – Сашкины знакомые байкеры из деревни каким-то чудом нашли его новое пристанище. Наверное, Федька сам и разболтал. А еще канючил: «Не говори-ите ни-ко-му!».

– Привет! – Разулыбался Серый, слезая с мотоцикла. – Значит, ты здесь теперь?

– Угу.

– Ты че, с дуба рухнул?

Тонкий, конечно, ожидал, что друзья-байкеры удивятся, узнав, что он променял такое удобное место у деревни на эти руины. Но не подозревал, что до такой степени. Он выбрался из палатки целиком, прижимая к себе верного крыса, встал на ноги и только тогда спросил:

– А что такого? Жить и на камнях можно…

– Он же не местный, – подсказал Димон. Серега понимающе кивнул:

– Не в курсах, значит.

– Насчет чего? – Не понял Тонкий. Когда тебя обвиняют в сдубарухнотости, а потом начинают обсуждать это между собой, согласитесь, стоит выяснить причину.