Брат Волк - Мишель Пейвер Страница 19

— Что вы хотите со мной сделать? — спросил Торак, когда Ослак, связав ему за спиной руки, той же веревкой прикрутил его к столбу, поддерживавшему крышу жилища. — Что у вас на уме?

— Очень скоро ты это узнаешь, — буркнул Ослак. — Фин-Кединн хочет, чтобы все было решено к рассвету.

Извернувшись, Торак увидел, что Ослак и волчонка привязывает к тому же столбу коротким и прочным кожаным ремешком.

От отчаяния и ужаса Торака охватил такой озноб, что даже зубы стали выбивать дробь.

— Кем решено? — выкрикнул он, задыхаясь. — Кто будет решать мою судьбу? Почему мне самому нельзя при этом присутствовать и защищать себя? Что это за люди собрались там, у костра?

— Уй! — вскрикнул Ослак, сунув в рот укушенный волчонком палец. — Фин-Кединн послал гонцов, и они созвали людей на Совет племен. Надо решить, как быть с этим медведем. Ну, а теперь и с тобой тоже.

По прикидкам Торака у большого костра собралось человек двадцать, а то и тридцать, мужчины и женщины. Их лица, освещенные неровным пламенем костра, явно ничего хорошего ему не сулили.

Все должно быть решено к рассвету… Значит, ему необходимо каким угодно способом выбраться отсюда еще до рассвета!

Но как? Ведь он крепко привязан к столбу, у него отняли оружие и все его вещи. Даже если ему и удастся освободиться от пут, то стоянка хорошо охраняется. С наступлением темноты вокруг поляны разожгли костры, и вооруженные копьями и берестяными дудками мужчины ходили между кострами, сторожа покой племени. Фин-Кединн явно не желал дать медведю ни малейшей возможности застать людей врасплох.

Ослак снял с Торака башмаки, связал ему на всякий случай лодыжки и ушел, а башмаки его унес с собой.

Торак не мог слышать, что говорили собравшиеся у костра, но он, по крайней мере, мог их видеть благодаря тому, что был привязан у самого входа в жилище. Жилище имело довольно странную конструкцию: у задней его стены крыша, крытая оленьими шкурами, опускалась почти до земли, зато передней стены в жилище вообще не было — только широкая поперечная балка, которая, похоже, служила для того, чтобы преграждать путь дыму, поднимавшемуся над костром, разложенным у самого входа в жилище, но при этом удерживать тепло, проникавшее внутрь.

Напряженно вслушиваясь и пытаясь понять, что происходит у большого костра на поляне, Торак видел, что собравшиеся по очереди встают, что-то говорят и явно спорят друг с другом. Особенно яростно спорили широкоплечий мужчина с огромным метательным топором в руках, женщина с длинными волосами цвета лесного ореха, одна прядь которых была выкрашена красной охрой, и какая-то девушка с безумными глазами и облепленным желтой глиной черепом, даже издали казавшимся шершавым, как дубовая кора.

Фин-Кединна Торак разглядеть не смог, зато в стороне от остальных заметил старую колдунью. Она скрючилась на земле и следила за огромным вороном с блестящим оперением, который бесстрашно бродил по поляне и время от времени издавал хриплое «кра!».

«Интересно, — думал Торак, — это и есть хранитель их племени? И что же он советует старухе? Предлагает выпотрошить меня, как лосося, или надеть на вертел, как зайца?» Тораку еще не доводилось слышать, чтобы в лесных племенах совершали человеческие жертвоприношения. Такие обычаи существовали разве что в далеком прошлом, когда после прихода Великой Волны наступили тяжелые времена. С другой стороны, он никогда в жизни не слышал и о племени Ворона…

«Фин-Кединн хочет, чтобы все было решено к рассвету…», «Слушающий отдаст кровь своего сердца Священной Горе…»

Знал ли отец об этом пророчестве? Нет, отец не мог так с ним поступить, не мог послать своего сына на смерть!

И все же… отец заставил Торака поклясться, что он отыщет Гору. И он сказал: «… постарайся не возненавидеть меня за это… потом».

Потом. Когда узнаешь.

К действительности Торака вернул шершавый язык волчонка. Тот лизал ему руки. Волку явно нравился вкус сыромятной кожи, и Торак ощутил в душе искорку надежды. Если заставить волчонка не лизать ремни, а кусать их…

Но пока Торак размышлял, как сказать это по-волчьи, от большого костра к нему направился какой-то мужчина. Это был Хорд.

Торак в ужасе зарычал на волчонка, приказывая немедленно прекратить возню с ремнями, но волчонок был слишком голоден и не обратил на это предупреждение никакого внимания.

Впрочем, волчонок Хорда совершенно не интересовал. Он остановился у небольшого костерка, горевшего перед входом в жилище, и гневно уставился на Торака, грызя ноготь большого пальца.

— Ты никакой не Слушающий! — рявкнул он. — И никак не можешь им быть!

— Вот и скажи это всем остальным! — огрызнулся Торак.

— Разве какой-то мальчишка способен убить этого медведя? Мы в твоей помощи не нуждаемся! Я и сам могу это сделать. Я могу спасти все племена!

— Вряд ли тебе представится такая возможность! — сказал Торак.

Он чувствовал, что волчонок начинает теребить сыромятные ремешки своими остренькими передними зубами, и стоял очень спокойно, чтобы не спугнуть звереныша. В душе он просил одного: только бы Хорд не вздумал заглянуть ему за спину.

Но Хорд, похоже, был слишком возбужден, чтобы заметить что-то подозрительное. Он молча метался перед Тораком, потом вдруг остановился и снова повернулся к нему:

— Ты ведь его видел, верно? Ты видел этого медведя?

Торак удивился:

— Ну да, видел. Он ведь отца моего убил.

И Хорд, настороженно оглянувшись через плечо, прошипел:

— Я тоже его видел!

— Где? Когда?

Хорд вздрогнул, словно ожидая внезапного удара, но ответил:

— Я довольно долго жил на юге в племени Благородного Оленя. Учился там колдовству. Саеунн, — он мотнул головой в сторону старой колдуньи, по-прежнему беседовавшей с вороном, — этого хотела. — Хорд снова принялся терзать ноготь большого пальца, уже и без того изгрызенный до крови. — Я был там, когда этого медведя поймали, и видел… как все случилось.

Торак во все глаза смотрел на него.

— Что значит «случилось»? — выдохнул он.

Но Хорд, не ответив, отошел от него к большому костру.

Миновала полночь, взошла ущербная луна, а Совет племен все продолжался. Волчонок по-прежнему лизал и теребил зубами ремешки, которыми были связаны руки Торака, но узлы были крепкие, и такому малышу они, похоже, пока были не по зубам. «Не останавливайся, — беззвучно молил Торак волчонка. — Пожалуйста, не останавливайся…»