Портфель капитана Румба - Владислав Крапивин Страница 19

Казалось, небом было предназначено, чтобы Роберт Румб всю жизнь благополучно прослужил в почтенной адвокатской конторе и, возможно, получил бы даже должность старшего стряпчего. Но судьба судила иначе…

Однажды на тихой улице Гринхауса Роберт увидел заезжего моряка. Тот был в треуголке, с длинным палашом на поясе, в ботфортах и с множеством блестящих пуговиц на суконном сюртуке. Гордый и независимый вид этого человека поразил юношу. На мирного клерка повеяло ветром открытого океана и морских сражений. И горячее желание видеть мир проснулось в неокрепшей душе. Роберт завороженно следил, как моряк спешит к наемному экипажу. В этот миг с фалды форменного сюртука незнакомца отлетела и упала в пыль светлая пуговица.

Роберт подхватил ее.

— Сударь, вы потеряли пуговицу! — крикнул он, однако моряк лишь отмахнулся и вскочил в коляску.

И юный Роберт Румб остался со своей находкой.

Это была выпуклая пуговица из желтого металла, размером с пенсовую монету. На ней очень тонко отчеканен был галеон с раздутыми парусами. Роберт залюбовался чудесной медной картинкой. И грустно подумал:

«Неужели мне суждено всю жизнь провести в нашем славном, но таком маленьком и скучном Гринхаусе и никогда не увидеть моря, кораблей и дальних стран?»

После этого случая такие мысли уже не покидали его. Роберт перечитал все книги о путешествиях, которые нашлись в городской библиотеке и у знакомого священника… А еще через год Роберт с рекомендательным письмом господина Адамса отправился в большой портовый город Гульстаун и поступил там в большую контору «Гольденбах энд компани»…»

— Значит, он жил в нашем городе! — подскочил Гвоздик.

— Я же тебе это и раньше говорил, — сказал дядюшка Юферс, хотя никогда не говорил этого. И стал читать дальше: — «Здесь Роберт Румб после службы мог ходить в большую библиотеку и сколько угодно читать о дальних плаваниях. Кроме того, он стал часто бывать в порту. Смотрел на моряков, на корабли и порой нерешительно спрашивал капитанов, не нужен ли им в экипаже юнга. Но Роберту неизменно отвечали «нет».

Дело в том, что Роберт Румб имел весьма небольшой рост и, кроме того, с детства страдал некоторой хромотой. К тому же характер у него в ту пору оставался робкий и стеснительный. Кому на корабле был нужен низкорослый застенчивый мальчик с ковыляющей походкой?! Огорченный Роберт возвращался в свою узкую комнатку на шестом этаже и садился опять за книгу о кругосветном плавании или разглядывал свою коллекцию.

Здесь пора известить вас, уважаемые читатели, что оставшаяся у Роберта Румба морская пуговица толкнула его к невинному, но сильному увлечению. Он стал, где только можно, искать пуговицы от морских форменных одежд и собирать их так же, как иные увлеченные люди собирают старые монеты, заморских бабочек или другие редкости…»

— А, вот оно что! — громко сказал Чинче. На него недовольно посмотрели и стали слушать дальше.

— «Именно это увлечение, ставшее в скором времени страстью, как раз и привело будущего капитана впервые на палубу корабля. Но привело, увы, вопреки его хотению.

Вот как это случилось.

Однажды в октябре, пасмурным вечером, Роберт возвращался из конторы. В пустынном переулке ему встретились два моряка. Один был ничем не примечателен — с виду обычный боцман с торгового судна. Второй удивлял своим высоким ростом и худобой. На нем была кожаная шляпа с пряжкой и суконный редингот со светлыми пуговицами. В лучах уличного фонаря Роберт наметанным глазом в один миг разглядел эти пуговицы.

Они были восхитительны!

На каждой были оттиснуты два стоящих на задних лапах льва. Львы опирались на шток адмиралтейского якоря.

Когда дело касалось пуговиц для коллекции, Роберт становился смелее. Он пошел за незнакомцами. Те стали ускорять шаги, но Роберт нагнал их и учтиво обратился к высокому:

— Прошу прощения, сударь. Возможно, моя просьба покажется вам странной и даже невежливой, но, выслушав меня, вы, может быть, поймете единственную страсть бедного клерка и со снисхождением отнесетесь к моему чудачеству…

Далее, поспешно хромая рядом с длинным моряком, Роберт поведал о, своем увлечении и с новыми извинениями просил проявить добросердечие и продать ему пуговицу, обещая за нее все свое недельное жалованье.

Моряки остановились.

— А какую именно пуговицу, сударь, вам хотелось бы получить? — спросил высокий не совсем приветливым голосом.

— Мне все равно, господин капитан… Хотя бы вот эту, с обшлага. Ее отсутствие будет совсем незаметно, и… Ай!

Это восклицание имело ту причину, что с двух сторон под ребра Бобу уперлись пистолеты.

— Тихо… — приглушенным басом велел моряк, похожий на боцмана. — Если птичка чирикнет, мы спустим оба курка… Иди с нами и не вздумай сопротивляться.

О каком сопротивлении могла идти речь! На улицах пусто, да к тому же бедный юноша совсем ослабел от страха. Впрочем, он боялся не столько за себя, сколько за свою коллекцию, с которой никогда не расставался. Пуговицы лежали в одном из отделений его большого конторского портфеля.

Безлюдными улочками пленника привели в глухой уголок гавани и велели взойти на бриг с названием «Бретонец». Тут же бриг начал вытягиваться на верпе из бухты, а миновав маяк, поставил паруса…

Роберта Румба между тем привели в каюту, и моряки во главе с высоким незнакомцем (он оказался в самом деле капитаном) приступили к пленнику с грозными вопросами: кто подослал его следить за экипажем «Бретонца»? Оказалось, в пустотелой пуговице на капитанском обшлаге была спрятана тонкая бумажка со списком контрабандных товаров и названо место, где эти товары следует погрузить на бриг. Капитан месье де Кря по прозвищу Длинный Мушкет лишь час назад получил пуговицу от верного человека, сам пришил ее к рукаву, и вдруг встречается хромой коротышка с такой подозрительной просьбой!

Роберту объяснили, что, если он будет запираться и не расскажет чистосердечно о своих шпионских планах, ему вставят между пальцами тлеющие пеньковые фитили или поджарят пятки. А если и после этого он проявит упрямство, его утопят с чугунной балластиной на шее в ночном неприветливом море.

Роберт плакал и клялся, что не имел злого умысла. Он так горячо говорил про свою любовь к морякам и так жалобно просил о снисхождении, что наиболее мягкосердечные начали ему верить. А когда он в доказательство своего увлечения морскими пуговицами высыпал на стол коллекцию, поверили и остальные. Не совсем поверили, но больше, чем наполовину: Однако осторожности ради решили на берег Боба не отпускать. Пусть плавает юнгой на «Бретонце», тогда уж ни с кем посторонним не встретится и ничего не разболтает…

Увы, морская жизнь оказалась вовсе не похожей на мечту! Боб по сути дела оставался пленником. В портах его не пускали на берег, запирали в кубрике. Он делал всякую черную работу и постоянно получал от команды пинки и зуботычины. Правда, он научился вязать морские узлы, заплетать такелажные концы, работать с парусами и даже стоять у штурвала. Но эта корабельная наука не приносила ему радости, ибо она была омрачена неволей и отсутствием друзей. К тому же вместо тропических островов и заморских стран Роберт видел лишь пасмурные побережья северных морей и заливов. Именно в этих водах плавал «Бретонец», промышляя торговыми делами — не столько честными, сколько в обход таможенных правил…