Где прячутся ангелы? - Фиона Келли Страница 18

Неожиданный крик заставил девочку замолчать. Даже пес, который лежал у ног Белинды и глядел на нее влюбленными глазами, вскочил и залаял.

— Нарушительницы! — кричал знакомый писклявый мужской голос.

— Ох, вот мы и попались, — прошептала Белинда, узнав возмущенные интонации самого Оскара Мейкписа. Она постаралась успокоить собаку. — Тише, тише! Хороший мальчик. Не шуми.

— Да оставь ты собаку! Бежим отсюда! — воскликнула Трейси, но было уже поздно. Художник знал, где их искать, и направлялся прямо к сараю.

— Не пытайтесь убежать! И никаких фокусов! Я знаю, где вы прячетесь!

Девочкам ничего не оставалось, как признать свое поражение. Холли открыла дверь, и подруги предстали перед разгневанным художником. Пес радостно прыгал возле них, словно говоря — глядите, кого я нашел!

При виде своих новых знакомых Мейкпис разинул рот от удивления.

— Господи! — забормотал он. — Как же вы сюда пробрались? — Тут он сердито посмотрел на собаку: — Беовульф! Что же ты вытворяешь? Ведь ты должен прогонять людей, а не приводить их сюда!

Но Беовульф не слышал хозяина — он был слишком взволнован, носился кругами вокруг них, наслаждаясь общим вниманием.

— Сядь! Сядь и успокойся, безумец несчастный! — прикрикнул на него художник. Когда пес наконец остыл и улегся у ног хозяина, Оскар Мейкпис повернулся к девочкам.

— Приятный сюрприз, ничего не скажешь, проговорил он ледяным тоном. — Однако позвольте спросить вас, юные леди, что вы тут делаете, на моей земле и без моего приглашения. Как вы пробрались сюда?

— Через галерею, — призналась Холли. Она лихорадочно придумывала правдоподобное объяснение их поступка. — Рамон ушел в дом, дверь, ведущая в сад, осталась открытой, вот мы и вошли. Я знаю, что мы поступили неправильно, но сад такой красивый. Нам захотелось осмотреть его и полюбоваться на ваш потрясающий дом. Белинда сказала, что он походит на настоящий дворец! — Тут Холли подтолкнула локтем Белинду, и та оживленно закивала головой и изобразила вежливую улыбку.

— Что ж, он и в самом деле красивый, верно? — Оскар Мейкпис благосклонно принял комплимент. — Я рад, что вы его оценили. Это мой личный замок — и он в любой ситуации останется таковым…

— Он просто фантастически красивый, — подключилась Трейси. — Хотя, конечно, мы его видели только от летней беседки, — с надеждой добавила она.

— Ясно. — Художник нахмурился и повернулся к Белинде: — Мне вот что непонятно. Мистер Хейес знает, что вы здесь?

— Нет, не знает. Мы не видели его с тех пор, как он повез вас в город, — объяснила Белинда.

— Если бы мы знали, что вы уже вернулись, мы бы никогда не осмелились на такое, — добавила Холли. — Ведь совещание обычно идет долго, почти целый день.

Оскар Мейкпис кивнул и длинными пальцами, испачканными в краске, погладил свою ярко-алую бороду:

— Да, верно. Я присутствовал на совещании, но шум и суета большого города всегда выбивают меня из равновесия. У меня начался приступ мигрени, я извинился и уехал домой перед ленчем.

Тут художник вздохнул:

— И вообще, я усомнился, будет ли какой-нибудь толк от этого совещания. Я, разумеется, не критикую вашего отца. Я не сомневаюсь, что он превосходный человек и в высшей степени компетентный в своей области, но ведь он бизнесмен, а я художник, так что между нами всегда будет зиять пропасть взаимного непонимания.

— Вы имеете в виду, что не всегда согласны с ним? — уточнила Холли.

Оскар Мейкпис скорчил трагическую мину.

— Как я могу согласиться? — запротестовал он, разводя руками. — На глубинном уровне, уровне нашего подсознания между нами не может быть согласия. Они просят меня, чтобы дал свое имя и лицо благотворительному мероприятию. Что ж, конечно, я к этому привык мои фотографии появляются в газетах по все миру, — но ведь мистер Хейес, кажется, хо чтобы я нарисовал постер или… что там, смешное слово, которым сейчас любят пользоваться?.. Что-то на «л»…

— Логотип? — подсказала Белинда.

— Вот-вот — что-то вроде торговой марки, чтобы они использовали его в своей рекламной кампании, да еще он почему-то настаивает, чтобы в них доминировал зеленый цвет. Но я не могу позволить, чтобы кто-то диктовал мне, какой цвет я должен использовать в своем творчестве. Это абсолютно исключено. И вообще лично я предпочитаю красный. Зеленый цвет такой скучный и тусклый.

Маэстро наморщил нос от отвращения и обиженно пожал плечами. Холли прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Но ведь эта благотворительная акция пытается помочь голодающим людям в странах третьего мира, чтобы те выращивали больше злаков, — объяснила Белинда. — Вот почему был выбран именно зеленый цвет. Ведь это цвет зеленых растений, вообще — цвет жизни!

— И вообще, вы только взгляните на ваш чудесный сад! — добавила Холли, пытаясь проявить чудеса дипломатии. — Тут сразу видно, как вы заботитесь о цветах и деревьях. Вероятно, у вас то, что в народе называют «зеленый палец».

Оскар Мейкпис удивился и даже задумался.

— О-о, вы в самом деле так считаете? — На мгновение он притих, но потом упрямо тряхнул головой. — В общем, как бы то ни было, но я сказал мистеру Хейесу, что не собираюсь подчиняться чужим указаниям, если это касается моих творческих принципов. Вот почему наши переговоры перешли в спор, это вызвало у меня мигрень, и я был вынужден уехать.

— Как вы сейчас себя чувствуете? — ласково спросила Трейси. — Вам уже лучше?

— О да, мне всегда становится лучше, когда я возвращаюсь домой и вижу столько красоты.

— Да, конечно. Мы уже успели полюбоваться вашими розами, они поистине великолепны… — начала Трейси.

— Я имел в виду картины и скульптуры в моей мастерской, — холодно перебил ее Мейкпис.

— В мастерской? В той комнате, что находится в конце галереи? — спросила Холли.

— Разумеется, нет! — Мейкпис даже содрогнулся от такого предположения. — Моя мастерская? Та ужасная комнатенка с одним-единственным окном? Когда там целый день приходят и уходят незнакомые люди? Чтобы они таращились на меня? Да я там просто не смог бы ничего создать! Нет, там работает мой ассистент — делает гипсовые копии моих скульптур или рамы для картин.

— Вы говорите про вашего Рамона? — поинтересовалась Холли. Возможно, кто-то другой не сам Мейкпис, прятал «Тайну Жизни» в мастерской?

— Нет-нет, не Рамон, — пренебрежительно отмахнулся Оскар Мейкпис. — У него вообще нет художественного чутья. Он полезен лишь как охранник, может что-нибудь принести-отнести, но мозгов у него, увы, немного! Нет, в мастерской мне помогает Мигель. Он тоже местный, но гораздо более талантливый и смышленый. В сущности, будь у него немного больше таланта, из него мог бы получиться приличный скульптор.

— Но, конечно же, не ваших масштабов, — невинным тоном заявила Трейси.