Кнопка и Антон - Эрих Кестнер Страница 18

Вдруг раздался телефонный звонок.

– Ох, еще и это, – проворчала она и, шаркая, направилась к телефону. – Квартира директора Погге!

– Могу я поговорить с господином директором? – спросил детский голос.

– Нет, – сказала Берта, – господа ушли в Оперу.

– Но это ужасно, – произнес мальчик на другом конце провода.

– А в чем, собственно, дело, позвольте спросить?

– А кто у телефона?

– Экономка.

– Толстая Берта? – воскликнул мальчик.

– Ну уж и толстая, – обиделась она, – но Берта, это точно. А с кем имею удовольствие говорить?

– Я друг Кнопки, – представился мальчик.

– Так, – сказала Берта, – и что же прикажешь мне сейчас разбудить ее и спросить, не охота ли ей среди ночи поиграть в футбол?

– Глупости! – строго сказал мальчик. – Имейте в виду, что жених фройляйн Андахт сейчас будет у вас.

– Час от часу не легче! – вскричала Берта, – только гувернантка давно спит.

– Ничего подобного! – закричал мальчик. – Кроме вас в квартире нет ни души.

Толстая Берта вытаращилась на телефонную трубку так, словно хотела проверить, все ли с ней в порядке.

– Что? Андахт и Кнопка не спят? Их нет дома?

– Нет! – крикнул мальчик. – Я вам в другой раз все объясню. Вы совсем одна в доме. Поверьте же мне наконец! Сейчас к вам явится жених, он грабитель. Ключи уже у него. И план квартиры тоже. Он будет с минуты на минуту.

– Ну и дела! И как же мне теперь быть?

– Звоните скорее в полицию. А сами найдите кочергу или что-нибудь в этом роде. И когда жених войдет, тресните его по башке.

– Верно, говоришь сынок!

– Ни пуха ни пера! – крикнул мальчик. – Желаю удачи! И не забудьте позвонить в полицию! До свидания!

Берта, стуча зубами и непрерывно качая головой, все еще топталась на месте. Наконец, страшно взволнованная, она сунулась в дверь детской, а также в дверь фройляйн Андахт. Во всем доме ни души! Ничто не шелохнется. Только Пифке тихонько скулит. Вдруг он выскочил из своей корзинки возле Кнопкиной двери и поплелся за Бертой. Тут уж она взяла себя в руки и позвонила в полицию.

– Все понятно! – сказал ей дежурный. – Сейчас же высылаю людей!

Теперь надо было найти подходящее оружие.

– Этот парнишка плел что-то про кочергу, а где ее взять, когда у нас центральное отопление, – обратилась она к Пифке.

Наконец, в детской она обнаружила две деревянные булавы, с которыми Кнопка занималась гимнастикой. Вооружившись булавой, Берта встала возле входной двери и потушила свет в коридоре.

– В кухне мы свет оставим, – сказала она Пифке. – А не то я промахнусь.

Пифке лежал у ее ног и терпеливо ждал. Он еще не вполне разобрался в происходящем и, лежа, ворчал на собственный хвост.

– Да заткнись ты! – прошептала Берта.

Пифке вообще-то не выносил подобного тона, но тут послушался. Берта же притащила стул и уселась, так как ее вдруг одолела слабость. Сегодня все идет вкривь и вкось! И куда это подевались Кнопка с Андахт? Давно надо было прищемить хвост этой гадине!

Кто-то поднимался по лестнице. Берта встала, взяла булаву наизготовку и затаила дыхание. Этот кто-то стоял под дверью. Пифке поднялся и выгнул спину, ни дать ни взять кот! Шерсть у него стояла дыбом.

Человек за дверью какое-то время провозился с тремя замками: простым, английским и секретным. Наконец дверь открылась. Незнакомец вошел в слабо освещенный коридор. Свет падал только из кухни. Берта взмахнула булавой и огрела мужчину по башке. Он зашатался и рухнул как подкошенный.

– С ним покончено! – сказала Берта Пифке и зажгла свет.

Грабитель был в плаще и надвинутой на глаза кепке. Пифке обнюхал жениха фройляйн Андахт и вдруг, хотя и с некоторым опозданием, расхрабрился и укусил жениха за ногу. Но грабитель лежал на кокосовой циновке, не подавая признаков жизни.

– Скорей бы полиция явилась! – проговорила Берта. Она села на стул, не расставаясь с булавой и не спуская глаз с жениха.

– Хорошо бы его связать, – обратилась она к собаке, – принеси-ка мне из кухни веревку.

Пифке что-то протявкал в ответ. Оба сидели возле взломщика и боялись, что он очнется.

Так и есть! Вот он открыл глаза и сел. Взгляд его понемногу прояснялся.

– Мне очень, очень жаль! – растроганно сказала Берта и второй раз ударила его по голове.

Грабитель вздохнул и снова сник.

– Куда ж это полиция запропастилась! – возмущалась Берта. Однако стражи порядка вскоре явились.

Их было трое и при виде открывшейся им картины, они покатились со смеху.

– Хотела бы я знать, что тут смешного? – закричала толстая Берта. – Свяжите-ка лучше этого типа, а то он сейчас опять очнется.

Полицейские надели на взломщика наручники и обыскали его. Найдены были ключи, план квартиры, связка отмычек и револьвер. Обер-вахмистр забрал все эти вещественные доказательства, а Берта усадила полицейских за стол на кухне, сварила им кофе и попросила подождать возвращения хозяев. Дело в том, что пропали ребенок и гувернантка. Кто знает, что еще сегодня может приключиться!

– Ладно, подождем, только не долго, – согласился обер-вахмистр.

Вскоре завязалась оживленная беседа. Пифке между тем сторожил скованного взломщика и тайком пробовал, каковы на вкус его подошвы.

РАССУЖДЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ

О СЛУЧАЙНОСТИ

Если бы в этот вечер не было дождя, толстая Берта вернулась бы домой значительно позже. Если бы толстая Берта вернулась позже, жених мог бы беспрепятственно обворовать квартиру. Она оказалась дома по чистой случайности, и по чистой же случайности кража не удалась. Если бы Гальвани случайно не увидел, как дергаются лапки повешенных им лягушек, не было бы открыто «животное электричество», или было бы, но много позже.

Если бы Наполеон 18 октября 1813 года не был бы так утомлен, он, может статься, и выиграл бы битву под Лейпцигом.

Многие события, сыгравшие решающую роль в развитии человечества, были лишь игрой случая, и все могло быть совсем наоборот или, по крайней мере, как-то иначе.

Случайность – величайшая из великих держав в этом мире.

Некоторые люди говорят не «случай» или «случайность», а «судьба» или «рок». Например, они говорят: «Это сама судьба распорядилась так, что 18 октября 1813 года Наполеон страшно устал и у него ужасно болел живот». Случайность или судьба – это уж дело вкуса.

Моя мама в таких случаях говорит: «Один любит колбасу, а другой – зеленое мыло».