В поисках черного золота - Владимир Аверин Страница 15

Он читал, розовел от удовольствия и с облегчением вздыхал после каждого предложения. «Вот и хорошо, вот и классно, напрасно я волновался, значит, с батей все в порядке, скоро он вернется», — думал Пузырь, пока не дошел до последней строки.

Всего два слова, «Витя» и «папа», заставили его сердце учащенно забиться, как и в тот раз, когда он получил фальшивое сообщение на пейджер.

Пузырь все понял: охранники нашли в подвале его пейджер и передали Растатуре, а тот сам написал это письмо и принес… Для чего? Для того, чтобы еще раз доказать, что отец жив? Для того, чтобы Пузырь не совался не в свое дело? Или для того, чтобы он успокоился и не обращался в милицию? Тревожные мысли кружились в кудрявой голове Пузыря, его пухлые щеки вытянулись, уголки губ опустились. Если бы Растатура сейчас наблюдал за ним, то наверняка заметил бы перемену у него на лице, тревогу, появившуюся в глазах.

Но Антон Антонович стоял спиной к Пузыренко. Тихо насвистывая какую-то веселую мелодию, он хозяйничал у плиты: доставал чашки из шкафчика, открывал коробку с чаем, насыпал, наливал, заваривал. Его четкие, несуетливые движения говорили о полном спокойствии. Казалось, что даже его спина, затянутая в черное сукно пиджака, выражала уверенность в том, что Пузырь купился на фальшивое письмо и больше не полезет туда, куда ему лезть не следует.

«Ну и пусть думает, что у меня вместо головы — репа. Он решил, что имеет дело с дураком? Пожалуйста! Запросто могу прикинуться недоумком. А потом отнесу в милицию документы и расскажу следователю все, что знаю. И про батю, и про эти дурацкие послания, и про склад, и про подвал, про все, про все расскажу. Пусть разберутся с Растатурой. Вот тогда и посмотрим, у кого на плечах голова, а у кого — тыква», — глядя на Растатуру, подумал Пузырь и сладеньким голосом произнес:

— Спасибо вам огромное, Антон Антонович, за то, что принесли письмо. Вы не можете себе представить, как я волновался, как переживал за отца.

— Пустяки, сочтемся. — Растатура поставил перед Пузырем чашку чая и указательным пальцем постучал по вскрытому конверту, который лежал на столе. — Мне кажется, ты не все из него достал.

— Да, я знаю. Папа прислал чистый конверт, чтобы я не бежал в магазин. Вы подождете, пока я напишу ответ папе?

— Конечно подожду, — посмотрев на часы, согласился Растатура. Он сел на стул, положил ногу на ногу и стал пить чай маленькими глотками.

Пузырь сбегал в свою комнату, принес бумагу и быстро написал несколько строк, не слишком заботясь о содержании, так как понимал, что это письмо никогда не попадет в руки отца.

«Здравствуй, папа. Сегодня Антон Антонович передал мне твое письмо. Это очень хорошо, что ты написал, а то раньше ты не писал и я волновался, почему же ты уехал и не пишешь. А теперь ты написал и я не волнуюсь. Больше я волноваться не буду, потому что Антон Антонович принес письмо, которое ты написал, чтобы я не волновался. И он еще говорит, что ты уехал по делам и скоро вернешься. У меня все в порядке, вот решил написать тебе это письмо, чтобы ты не волновался и не думал, что у меня что-то не в порядке. Я жду, когда ты приедешь, а не будешь посылать письма, чтобы я не волновался из-за того, что ты пока не приезжаешь. Ну, пока вроде все. Скорее приезжай, чтобы не писать писем и не волноваться.

До скорой встречи. Твой сын Витя».

Пузырь прочитал свое сочинение и остался им доволен. «Нормальное письмо обыкновенного придурка. Именно таким и представляет меня Растатура. Ну и пусть себе представляет», — решил он, аккуратно сложил пополам исписанный лист, сунул его в конверт, затем отогнул верхний угол, медленно провел языком по желтой клеевой полоске, тщательно запечатал конверт и поморщился, сглотнув слюну с горьковатым вкусом канцелярского клея. Этот вкус показался ему странным.

Растатура напряженно следил за его движениями. Когда Пузырь лизнул угол конверта, Антон Антонович негромко произнес: «Ну вот и все», поставил пустую чашку на стол, взял письмо Пузыря, встал и дружелюбно улыбнулся.

— Ну, Витя, мне пора. Спасибо за чай. Сегодня же я передам твое письмо директору шахты, а завтра он доставит его твоему отцу, — сказал он и направился к выходу. В прихожей Антон Антонович остановился, достал из кошелька несколько купюр и протянул их Пузырю: — Возьми. Это тебе на еду и на карманные расходы. Бери, бери, не стесняйся. Твой отец потом мне вернет.

Закрыв дверь за Растатурой, Пузырь вернулся в свою комнату, взял со стола документы и положил их в рюкзак, твердо решив сегодня же пойти в милицию и рассказать обо всем, что он знает о делах Антона Антоновича. Он хотел предупредить Вадика о своем намерении, заглянул в гостиную, но увидев, что приятель спит, не стал его будить, вернулся к себе, лег на кровать и через минуту уснул.

Он спал и видел сон про войну. Две армии сражались друг против друга. Грохотали тяжелые орудия, им отвечали крупнокалиберные пулеметы; полки солдат перемещались на боевых машинах: полк туда, полк сюда. Урчали моторы танков, самолеты бомбили тыл противника, подводная лодка проплыла под пупком Пузыренко, а когда она выпустила торпеду, Пузырь проснулся от дикой боли в животе и понял, что война происходит в его желудке.

То тут, то там под нижними ребрами что-то бухало, ухало, ворчало и взрывалось. От этих взрывов его живот вспучился. Когда одна из армий пустила отравляющие газы, Пузырь обхватил руками живот и испуганно подумал:

«Ой… Что это?.. Неужели Вадик был прав? Неужто я заразился сальмонеллезом от сырых сарделек?!»

Внезапно боль стихла. Где-то ниже пупка разорвалась торпеда, пущенная подводной лодкой, и Пузырь сразу ощутил легкость в животе. Боль стихла так же внезапно, как и началась. Враждующие армии заключили пакт о ненападении.

Пузырь посмотрел на часы. Оказалось, что он не проспал и часа. Бережно поддерживая свой живот, чтобы не нарушить перемирия с собственным организмом, Витя встал с кровати, прошел в гостиную, склонился над спящим Вадиком и очень настойчиво попросил:

— Вадик, быстро просыпайся! Сальмонеллы! Сальмонеллы победили меня! Срочно звони в «ноль три»!

— Дзынь, дзынь, дзынь, — не открывая глаз, «позвонил» полусонный Вадик.

Пузырь хотел толкнуть приятеля, чтобы разбудить его, но в этот момент понял, что затишье, вызванное перемирием армий, — это всего лишь хитрый тактический маневр. Один из главнокомандующих открыл-таки черный чемоданчик и нажал на красную кнопку. Ракета с ядерной боеголовкой взметнулась ввысь.

— Ма-ма, — тихо произнес Пузырь и бросился прочь из гостиной.

Шлепая босыми ногами по паркету, он про- бежал по коридору, распахнул дверь туалета и успел захлопнуть ее за секунду до атомной катастрофы.

Бррррррррабадах-х-х!!!

Вадик вздрогнул от взрыва и лежал с закрытыми глазами, постепенно просыпаясь.

Бррабах-бах-бах!

«Во дает Пузырь, — думал Вадик, слыша взрывы за стеной. — Такая рань, а он уже играет в компьютерные игры. Он ведь полночи не спал, а как только встало солнце — он уже за компьютером. Молодец. Уважаю».