Энни из Эвонли - Люси Мод Монтгомери Страница 15

Его способ «оживлять» состоял в том, что он дергал Дору за волосы. Дора вскрикнула, а потом заплакала.

– Как тебе не стыдно вести себя так, да еще в день, когда умерла твоя мама – выговорила ему расстроенная Марилла.

– А она с радостью умерла, – доверительным тоном сообщил Марилле Дэви. – Я знаю, она мне сама говорила. Ей ужасно надоело болеть. Мы долго говорили с ней в ночь перед ее смертью. Она сказала мне, что ты возьмешь нас с Дорой и чтобы я слушался и был хорошим мальчиком. Я и буду хорошим. Но разве нельзя быть хорошим мальчиком и при этом бегать, а не только сидеть? И еще она сказала, чтобы я всегда был добрым к Доре и защищал ее. И я буду.

– А дергать ее за волосы это что, такая твоя доброта?

– Зато я не дам никому другому дергать ее за волосы, – сказал Дэви, сжав при этом кулаки и нахмурясь, – Пусть кто попробует. Да я и не больно ей сделал, а заплакала она потому что девчонка. Я рад, что родился мальчиком, но жалко, что родился вдвоем. Вот когда сестра Джимми Спротта спорит с ним, он говорит ей: «Я старше тебя, и не спорь со мной». И он ставит ее на место. А я не могу сказать Доре этого, и она то и дело спорит со мной. А ты, можешь дать мне поправить лошадкой, я все-таки мужчина?

Настроение у Мариллы исправилось, когда они подъехали к дому. Во дворе осенний ветер гонял сухую листву. Энни стояла в воротах и встречала Мариллу с детьми. Она приняла детей на руки и спустила их на землю. Дора дала себя поцеловать, а вот Дэви ответил на приветствие Энни, крепко похлопав ее по плечу и весело представившись:

– Мистер Дэви Кит.

За ужином Дора вела себя за столом, как маленькая леди, манеры же Дэви оставляли желать лучшего.

– Я так проголодался, что мне сейчас не до манер, – ответил он Марилле, когда та сделала ему замечание. – Дора не проголодалась и вполовину того, что я. Я все время по дороге сюда что-то делал. Ух ты, а пирог-то какой красивый! А вкусный жуть! А дома мы давно-давно не ели пирог, потому что мама была очень больна, ей было не до пирогов, а миссис Спротт говорила, что она и так хлеб нам печет, на пироги времени нет. А миссис Уиггинс никогда не клала сливу в пирог. Ух, какой! А еще кусочек можно?

Марилла хотела отказать, но Энни отрезала и подала ему еще один кусок, да большой. Но при этом напомнила мальчику, что в таких случаях нужно говорить «спасибо». Дэви только ухмыльнулся в ответ и запустил зубы в пирог. Разделавшись с этим куском, Дэви заявил:

– Если бы ты дала мне еще кусочек, я сказал бы тебе «спасибо».

– Нет, ты и так уже много пирога съел, сказала Марилла тоном, каким выносила окончательное решение. Энни уже знала, что после этого спорить бесполезно. а Дэви еще предстояло узнать это.

Дэви подмигнул Энни, нагнулся и схватил пирог Доры, от которого та едва успела откусить крошечный кусочек, вырвав его прямо из рук девочки, раскрыл рот сколько мог и впихнул туда весь кусок. Губы Доры задрожали, а Марилла окаменела от ужаса. Энни тут же воскликнула установившимся тоном «классной дамы»:

– Ой, Дэви, джентльмены так не поступают.

– Знаю, что не поступают, произнес Дэви, как только у него появилась такая возможность. Но я не джельмен.

– И не хочешь быть? – спросила шокированная Энни.

– Конечно хочу. Но пока я не вырасту, я все равно не могу быть джельмен.

– Ну как же, можешь, – торопливо уверила его Энни, думая, что сейчас самое время посеять в душе Дэви семена добра. – Ты можешь начать быть джентльменом сызмала. А джентльмен никогда ничего не выхватывает у дам и не забывает поблагодарить. И за волосы никого не дергает.

– Скучно им, это точно, сделал вывод Дэви. Я подожду становиться джельменом, пока не вырасту.

Марилла безропотно отрезала Доре еще кусок пирога. Пока что она не знала, как совладать с Дэви. Этот день у нее выдался тяжелым и похороны, и долгая дорога. В этот момент она глядела в будущее с таким пессимизмом, который сделал бы честь и самой Элизе Эндрюс.

Хотя и оба светловолосые, двойняшки не слишком сильно походили друг на друга. У Доры были прилизанные волнистые волосы, которые никогда нельзя было увидеть рассыпавшимися, у Дэви же голову покрывала россыпь золотистых непослушных колечек. Взгляд карих глаз Доры был спокойным и мягким, к Дэви там плясали чертенята. У Доры был прямой нос, у Дэви явно вздернутый. Дора несколько жеманно держала губки, а у Дэви они все время были в улыбке. К тому же на одной щеке у него появлялась ямка, а на другой ямки не было, и когда он улыбался, то выглядел мило и смешно, и обе стороны лица выглядели неодинаково. Озорство играло на всей его физиономии.

– Им пора идти спать, – сказала Марилла, которая посчитала, что это – лучший способ отдохнуть от детей. – Дора будет спать у меня, а Дэви ты положишь в западной части. Ты же не боишься спать один, а, Дэви?

– Нет. Только я не собираюсь ложиться спать так рано, – спокойно заявил Дэви.

– Нет, ляжешь.

Марилла произнесла это крайне утомленным голосом, но было в нем что-то такое, что заставило замолкнуть даже Дэви, и он послушно поплелся вверх по лестнице вместе с Энни.

– Когда я вырасту, первое, что я сделаю, это просижу всю ночь, чтобы посмотреть, что это такое, – доверительно поведал Энни мальчик.

Еще много лет Марилла не могла вспоминать без содрогания об этой первой неделе пребывания двойняшек в Зеленых Крышах. И дело не в том, что эта неделя была много тяжелее последовавших. Просто она показалась такой тяжелой в силу своей новизны. Если Дэви не спал, то он редко не бузотерил или не замышлял чего-нибудь. Но первая его запоминающаяся выходка состоялась через два дня после его приезда. Это имело место в воскресное утро. Выдался прекрасный теплый день, мягкий и слегка туманный, каким ему и положено быть в сентябре.

Энни приодела мальчика к церкви, а Марилла занималась тем же с Дорой. Вначале Дэви никак не хотел умываться.

– Марилла вчера меня уже умывала, да еще в день похорон тоже, миссис Уиггинс так терла меня мылом! Сколько же можно за одну неделю! Такая чистота это же ужас, на кой мне это? Уж лучше ходить неумытым.

– Пол Ирвинг умывается каждый день, и никто его не заставляет, – назидательно заметила ему Энни.

К этому времени Дэви был жителем Зеленых Крыш третьи сутки, но уже боготворил Энни и ненавидел Пола Ирвинга, о котором он слышал восторженные похвалы из уст Энни с первого дня проживания на новом месте. Ладно, раз Пол Ирвинг моет свою физиономию каждый день, пусть так и будет. Он, Дэви Кит, тоже будет умываться каждый день, пусть даже это будет для него смертельным. Так же аккуратно удалось переменить его отношение и к другим деталям своеготуалета, и в конечном итоге он превратился во вполне симпатичного мальчишку. И Энни чувствовала почти материнскую гордость, когда привела его в церковь на места, которые издавна были за Катбертами.

Дэви вначале вел себя вполне хорошо, незаметно занимаясь разглядыванием мальчишек, находившихся в пределах его обозрения и пытаясь отгадать, какой же из них Пол Ирвинг. Первые два гимна и отрывок из Священного Писания, которые читал мистер Аллен, прошли без происшествий.