Кольцо принца Файсала - Бьярне Ройтер Страница 14

После этих слов сеньор Лопес бросился на пол. Это, кажется, позабавило святого отца. Легким кивком он подозвал к себе мать Тома.

– Быть может, у вас осталось что-нибудь от обеда? – спросил Инноченте, но теперь его голос звучал мягче.

Элинора устремилась было на кухню, но была остановлена сеньором Лопесом.

– Ты приготовишь свежий ужин для его превосходительства, – грозно приказал он и тут же рассыпался в извинениях за свой резкий выпад.

– Прислуге должно выполнять то, что ей поручено, – наставительно произнес отец Инноченте.

– Его превосходительство получит все, чем богат наш дом, – испуганно пролепетал Лопес.

Ночь выдалась длинной, никто так и не сомкнул глаз.

Отец Инноченте и его писец ели и пили не переставая. Едва отдышавшись, требовали еще, и так всю ночь напролет.

Том с матерью хлопотали возле горшков на кухне.

Тео носилась туда-сюда, храня гробовое молчание.

Том радовался, что сестра в кои-то веки помнит о хороших манерах и держит язык за зубами. Наконец трое мужчин за столом наелись и устало откинулись на спинки стульев. Теодора убирала со стола.

Коротышка писец был как раз на середине истории про осла с Тринидада, который умел считать. Оставшуюся часть истории так никто и не услышал.

Отец Инноченте внезапно схватил Теодору за белую руку и принялся внимательно изучать ее, палец за пальцем.

– Как твое имя, юная дама? – спросил Инноченте.

– Мое имя – Теодора Долорес Васкес, – ответила Тео высоким ясным голосом.

– И у нее самый острый язык на всем острове, – добавил сеньор Лопес.

Инквизитор взглянул на Тео.

– Это правда? Неужели у обладательницы столь красивого ротика может быть острый язычок?

– Судите сами, – ответила Тео и показала язык.

Том закрыл глаза.

Сеньор Лопес с трудом приподнялся из-за стола – наверное, собирался принести Хуана Карлоса, но был остановлен отцом Инноченте.

– Насколько я вижу, – произнес он, – у нее самый обычный язык. Но вот руки белы как лилия, неужто она не работает по дому? Девочкам в ее возрасте негоже лениться.

– Она лентяйка и есть, – сварливо отозвался Лопес, – дерзкая наглая лентяйка. У того, кто трудится, никогда не бывает таких рук.

Инквизитор снова взглянул на Тео, которая с усмешкой отняла у него руку и повернулась к трактирщику.

– А разве о нашем щедром хозяине не скажешь то же самое? – спросила она. – Его руки, насколько я вижу, так же белы и изящны, как и мои.

Тут в залу вступила мать Тома. Вид у нее был решительный, но отец Инноченте жестом остановил ее.

– Ты испанка, Теодора? – спросил он.

– Да, испанка, – ответила Тео и гордо задрала нос, – хотя моя мать испанка лишь наполовину, а наполовину британка. Зато мой отец был испанцем до мозга костей, и это его кровь течет в моих жилах.

И Теодора посмотрела на мать, которая смущенно уставилась в пол.

На какое-то время в темной таверне воцарилась гнетущая тишина. Отец Инноченте сидел, погрузившись в свои мысли, но вдруг он вскинул голову и оглядел помещение с таким видом, словно пытался понять, где он и как тут оказался.

– Твой брат, Теодора, – промолвил он, – куда он подевался?

Том вышел из кухни, вытирая руки о передник, и приблизился к высокому мужчине, который изучающе оглядел его, слегка прищурив глаза.

– Как твое имя, сын мой?

– Том Коллинз, ваше превосходительство. Назван так в честь своего отца.

Том покосился на сестру, которая глядела на него с легкой усмешкой на губах. Отец Инноченте откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

– Можно ли положиться на тебя, Том?

Взгляд Тома метнулся от матери к сеньору Лопесу, который беспокойно заворочался на стуле, не зная, смеяться ему или плакать.

– Том – хороший мальчик, – мама Тома положила руки на плечи своего сына.

Отец Инноченте кивнул своему писцу, и тот поднялся и открыл дверь в заднее помещение. Отсюда были видны хозяйская кровать, стол и на нем – здоровенный подсвечник, в котором всегда горели свечи.

– Сюда, – Инноченте крепко ухватил Тома за шею, отчего тот весь покрылся мурашками.

Они двинулись к двери, а мать Тома пронзительно крикнула им вслед, что Том всегда был хорошим мальчиком. Инноченте остановился.

– Подобное услышишь от всех матерей, – он едва заметно усмехнулся и толкнул Тома внутрь комнаты.

Едва дверь за ними закрылась, как с мужчиной произошла разительная перемена. Холодная суровость аскета внезапно сменилась огненным темпераментом. Теперь глаза святого отца горели, а узкие губы задрались, как у волка, обнажив зубы.

Том попытался обуздать страх, который внушал ему этот человек. Дернула его нелегкая приехать к ним в таверну!

– Теперь, Том Коллинз, – прошептал инквизитор, – теперь ты поведаешь мне всю правду об этом острове.

Инноченте положил свои руки на плечи Тома и заглянул ему в глаза. У святого отца неприятно пахло изо рта – не иначе как у него были гнилые зубы. Как ни странно, этот запах приободрил Тома – он понял, что грозному священнослужителю не чужды человеческие слабости.

– Ты ведь знаешь, почему я здесь?

Том неуверенно кивнул.

– Скажи мне, для чего нужна инквизиция.

– Чтобы искоренять еретиков, – пробормотал Том.

Святой отец стиснул плечи Тома.

– Есть здесь еретики? – прошептал он.

– Не думаю, – неуверенно произнес Том.

– Подумай, Том, хорошенько подумай.

Том почувствовал, что мужчина усилил хватку.

– Может, и есть, – еле слышно произнес он, – я ведь тут всех не знаю. Может быть, вам лучше спросить мою маму? Она живет здесь всю жизнь…

– Но я спрашиваю сейчас тебя, Том. По глазам вижу, что ты честный мальчик, который любит и чтит свою мать. Однако упрямство засело в тебе занозой. Но занозы на то и занозы, чтобы их вытаскивать. Значит, не хочешь говорить?

Том схватил ртом воздух и пробормотал, что у него не было никаких других намерений, кроме как помогать инквизиции, и он знать не знает ни про какие занозы.

Внезапно мужчина отпустил его плечи и положил свою ладонь Тому на щеку. Потом притянул его к себе и похлопал по спине.

– Успокойся, юный Коллинз, – мягко произнес он, – успокойся. Никто не желает тебе зла.

Том почувствовал, как к его горлу подкатывают рыдания, и сделал над собой усилие, чтобы не зареветь.

– Можешь поцеловать мой перстень.