Росина из Аркаима - Ксения Родина Страница 14

Я подошла ближе. Двери не увидела, только пустое окно, занавешенное изнутри, не видно ничего. Я стала обходить избушку кругом, но на другой стене оказалось точно такое же окно. Я заглянула в него – ничего не видно… Пошла опять кругом… Так и не нашла дверь! Круга два обошла, но ни двери, ни крыльца…

– Странно, – подумала, – ну что ж, значит, незваный я гость здесь… Прошу прощения за вторжение, – уже громко сказала в сторону окна, – я просто хотела отдохнуть, иду издалека и долго. Устала.

Прислушалась. В тишине мой голос звучал глухо и необычно. Но никто не отозвался.

– Ну что ж… Пойду дальше, – пробормотав уже себе под нос, я устало поплелась прочь, глядя на компас.

Вдруг сзади услышала шорох и, резко обернувшись, обомлела. Избушка зашевелилась и стала медленно подниматься над поляной. В окне как будто загорелась свеча. Но странно…. Мерцающий свет был голубым, и будто пламя качалось из стороны в сторону.

Тем временем избушка поднялась уже настолько, что стали видны её ноги. Я пригляделась… Да… Они были похожи на куриные лапки! Тут избушка стала, медленно переступая с лапы на лапу, поворачиваться вокруг. И вот наконец, я увидела небольшое крыльцо, висящее над землёй. Три ветхие деревянные ступеньки, казалось, держались на честном слове. Вот-вот отвалятся… Дверь оказалась не лучше – покосившиеся доски, сцепленные между собой, казалось, сейчас упадут на дряхлое крыльцо и всё рассыплется вдребезги! Голубой огонёк мерцал сквозь доски двери, качаясь вместе со скрипящей избушкой. Странное ощущение, необычное зрелище! Мне, конечно, стало жутко любопытно!

Избушка, наконец, остановилась и стала оседать на полянку. Медленно опускаясь, она стонала каждым своим брёвнышком от старости. И вот, затихла, остановилась. В тишине опять стали слышны только тоненькое стрекотание крылышек светлячков, да лёгкий шум леса.

Я затаилась, наблюдая. Ни звука… Подождав немного, я двинулась было к избе, как вдруг дверь резко отворилась и с грохотом хлопнув, закрылась снова. Страшно. Но любопытно.

Я снова двинулась вперёд. На этот раз ничего не произошло. Осмелев, подошла к крыльцу. Тишина… Только мерцающий огонёк внутри манил загадочно за дверью. Я на ощупь наступила на первую ступеньку крыльца. Доска, заскрипев под ногой, всё-таки не сломалась. Осторожно ступая, стала подниматься по ступеням, и подошла к двери вплотную.

Прижав ухо к доскам, я ничего не услышала, только треск свечи. Вдохнув поглубже для смелости, я толкнула дверь и зашла в дом. Внутри я увидела маленькую уютную комнатку. Здесь стояла печь белостенная с красными рисунками по ободу, а внутри играл огонь. Тихое его потрескивание успокоило как-то сразу, и я с облегчением вздохнула. Пахло свежеиспечённым хлебом и вареньем, кажется. Вокруг горели свечи в красивых глиняных горшочках с маленькими ручками. На окнах – кружевные белые занавески, тонкой паутинкой игриво колыхаясь от потоков тёплого воздуха, создавали иллюзию пуха, обрамляя резные полукруглые рамы окошек. «А снаружи окошки были квадратные… Чудно…» – подумала я и продолжила удивляться.

На полу увидела причудливого узора ковёр, на нём птица была изображена в дивном лесу. Птицу эту я видела только на картинках в книге матушки. «Феникс, – вспомнила я, – огненная птица. Вечно живущая». Я ступила на ковёр и листья на деревьях леса тихонько качнулись. «Лучше пройду пока мимо», – одёрнув ногу, направилась к столу.

В центре комнаты стоял большой дубовый стол с красивой скатертью шёлковой. Скатерть эта узором из яблок и цветущих вишнёвых веточек была украшена, с бахромой блестящей по краям, а на столе – большая чаша в виде утки. Я подошла ближе. Заглянув внутрь чаши, увидела там яйцо. Золотое. И больше ничего. Лавки возле стола в покрывалах с тем же узором. Вот и всё убранство избушки.

Я огляделась, хозяев не видно.

– Мир вашему дому, – я произнесла тихо и нерешительно. Никто не ответил.

Я присела на лавку в изнеможении. В избушке так было уютно, тихо и тепло, что невольно потянуло в сон. Положив котомку на лавку под голову, легла. «Посплю часок, – подумала я, – и пойду дальше».

Но только я прикрыла глаза, как услышала:

– Веста! Дочь! Слышишь?! Не засыпай!

– Матушка? Ты здесь?

– Нет, но скоро я за тобой приду. Главное – ты не должна спать! Продержись ещё немного!

– Матушка! – я встрепенулась и, подскочив, села на лавке. Оглянулась – пустая комната, так же потрескивал огонь в печи… – Показалось…

Снова накатило чувство голода, которое я старалась не замечать. Из дома я взяла немного еды с собой – самое время перекусить. Я начала доставать хлеб, яблоки… Вот баночка мёда… Выкладывая на стол, я не замечала, что всё это проваливалось в скатерть. Только, когда потянулась за яблоком, и не нашла его – увидела, что стол пустой! Всё, что положила на него – исчезло! Кувшин с водой я ещё не успела поставить, и держала его в руке. Отпив глоток, осторожно поставила его на стол. Он моментально провалился вглубь скатерти! Я не успела его ухватить.

– Ну вот, вся моя еда исчезла! – отчаянно рылась в котомке, пытаясь найти что-нибудь ещё, но напрасно. – Что же делать?!

Вкус хлеба и варенья, витающий в доме, всё сильнее будоражил голод, сладкий запах манил к печи. Я подошла, убрала заслонку и ахнула: там стоял пышный пшеничный каравай! Такой большой, румяный, да с узором из вишни сверху!

У меня аж скулы свело и закрутило живот от голода. Я огляделась.

– Можно мне кусочек? Я очень голодная! – тишина ответила мне треском свечей, и я расценила это как согласие. Тут же появилась лопата для хлеба. Я быстро вынула каравай… Но куда же мне поставить его? На стол – скатерть там странная… И поставила на лавку.

Тут же отломила румяный кусок, и в рот отправила! Какой вкусный хлеб! Такого еще никогда не доводилось мне даже пробовать! Просто волшебный вкус! Потом ещё кусочек, ещё… Я не замечала, что слишком много уже… Чувство голода не проходило почему-то… Так, незаметно для себя, я весь каравай и съела. Тут же, с последней крошкой, почувствовала себя сытой.

– Ну, слава Роду! Благодарствую за ужин! – пробормотала я в пустоту, – Ну, что дальше?

Почувствовав себя лучше, я с приятным чувством сытости и покоя, удобней устроилась на лавке, подложив под голову котомку. Попробовала связаться с матушкой. Закрыла глаза и позвала… Но она не отвечала. Я ещё раз окликнула – нет, тишина… Так, незаметно для себя, я всё-таки уснула…

Очнулась я оттого, что жутко замёрзла. И от тряски – голова билась о что-то мягкое. Я открыла глаза и, подскочив, осела тут же. Связанная по рукам и ногам, я каталась по полу в той самой комнате. Каталась оттого, что избушка ходила ходуном – видимо бежала на своих куриных ногах!

Я попыталась опять подняться, но снова упала, да с грохотом. Но вот что странно было – ни одна свеча, ни утка на столе не упали от такой тряски. Они двигались вместе с комнатой. Падала и каталась только я.

Наконец, мне удалось руками уцепиться за ножку лавки, и я перестала болтаться как уж на сковородке. Огляделась. Прыгающим взглядом выхватила окно и обомлела: возле него стояла неподвижно бабушка и смотрела на меня. От страха я даже отпустила лавку и опять меня стало мотать из стороны в сторону.