Колесница призраков - Дмитрий Емец Страница 13

– Мерзавец! – крикнул я. – Мерзавец! Вот как вы поступаете с чужими невестами!

Она вскрикнула, он заслонил ее, и я дал ему пощечину. Он покраснел и схватился за щеку.

– Такие оскорбления искупаются только кровью! – запальчиво крикнул он.

– Отлично! Я пришлю вам своих секундантов! – бросил я, круто повернулся на каблуках и вышел.

Внутри у меня все кипело. Я немедленно отправился в казармы, отыскал двух надежных товарищей и обо всем с ними договорился.

– Я хочу, чтобы условия дуэли были как можно более жесткими! Пистолет, эспадрон, сабля – мне все равно. Биться будем до гибели или до тяжелого ранения одного из нас, – сказал я.

Товарищи не стали меня отговаривать. Они отправились к моему недругу, встретились с его секундантами и вскоре вернулись. Стреляться решено было на Воробьевых горах на рассвете следующего дня. Условия дуэли, как я и просил, самые жесткие – стреляться мы должны были с двенадцати шагов. В случае если оба противника промахнутся, пистолеты перезаряжаются, и мы стреляемся снова.

Но я-то знал, что промаха не будет. Сомнений, что я убью его с первого выстрела, у меня не было. В своем полку я считался одним из лучших стрелков. Попасть с тридцати шагов в карточного туза было для меня делом вполне обычным.

Естественно, о сне в ту ночь я и не помышлял. Я то и дело вспоминал их поцелуй и то, с каким ужасом она посмотрела на меня, когда я вошел. Во втором часу ночи я вышел из казарм и отправился в Петровский парк, в ту беседку, где мы всегда с ней встречались. В беседке я опустился на скамью и задумался, сам не помню о чем. Не знаю, сколько времени я так просидел. Легкий шорох заставил меня поднять голову. В беседку быстро вошла закутанная в плащ женщина. Она откинула капюшон, и я узнал Ольгу.

– Я знала, что вы здесь. Я искала вас в казармах, но не нашла! – быстро заговорила она.

– Зачем вы пришли?

– Я пришла умолять вас. Я знаю про дуэль, знаю, что вы хотите убить Александра. Прошу вас, сохраните ему жизнь! Сделайте это ради меня, ради той любви, что была между нами.

– Вы просите о невозможном. Завтра утром я застрелю его, – упрямо отвечал я.

– Но я прошу вас! Будьте милосердны!

– Вы не представляете, о чем просите. Отказаться от дуэли – значит потерять честь. Этот человек мерзавец, и я убью его.

Неожиданно Ольга бросилась к моим ногам и обняла мои колени.

– Что вы делаете? Немедленно встаньте! – пораженный, я попытался поднять ее, но она вцепилась в меня что было сил.

– Не встану, пока вы не пообещаете, что сохраните ему жизнь!

Внезапно подозрение пронзило меня.

– Это он прислал вас? – спросил я.

– Что вы? Он гордый, он хочет драться с вами. Он ни за что бы этого не сделал… – сказала она с возмущением.

– Что ж, я рад, что он ведет себя достойно. Утро решит все, сударыня. Имею честь откланяться.

Мой холодный тон отрезвил ее, и она поднялась с колен.

– Как вам угодно, – сказала она. – Знайте же, сударь, что я люблю его больше жизни. Если вы его убьете, я в тот же час выпью яд. У меня есть пузырек с морфием.

В ее голосе было столько решимости, что я почувствовал: она не шутит. Она действительно любила его, любила настолько, что бросилась искать меня среди ночи, не страшась ни мрака, ни людской молвы. Ради этого недостойного человечишки она готова была убить себя. Но она не знала, что, несмотря ни на что, я любил ее, как прежде, и волосу бы не дал упасть с ее головы.

– Постойте, сударыня, – сказал я, задерживая ее. – Пусть все будет так, как вам угодно. Вы своим заступничеством спасли его. Клянусь, что не стану завтра стрелять.

– Даете слово чести?! – горячо воскликнула Ольга.

– Слово дворянина! – сказал я.

Тогда она приблизилась ко мне и поцеловала. Это был единственный наш поцелуй. Потом она быстро повернулась и выбежала из беседки. Я бросился за ней, но Ольга уже исчезла в темноте.

До рассвета оставалось недолго, и я заспешил в казармы. Мои секунданты уже искали меня. Захватив ящик с пистолетами, мы вскочили в пролетку и помчались на Воробьевы горы.

Мой соперник уже ждал со своими секундантами. Он нетерпеливо прохаживался взад-вперед. Его лицо было бледным, и он избегал смотреть на меня. Мы бросили жребий на пистолеты. Выпали мои, но это было уже неважно. Секунданты отсчитали шаги и вонзили в землю сабли, отмечая расстояние.

– В последний раз просим вас: помиритесь, господа! – громким голосом, следуя обычному ритуалу, произнес один из секундантов.

– Никогда! – только и сказал мой соперник.

Я тоже покачал головой и взял пистолет. Когда секунданты крикнули: «Сходитесь!» – я направился к барьеру и остановился в шести шагах от него. Мой пистолет был направлен дулом вверх: стрелять я не собирался, помня о своем обещании. Мой противник тоже вышел к барьеру и, оказавшись от меня в двенадцати шагах, прицелился и выстрелил. Я почувствовал сильный удар в грудь, упал, но тотчас вскочил. Клянусь вам, это было странное чувство. Я никогда не забуду его: я стоял и видел свое собственное тело, лежащее лицом вниз.

Я видел, как товарищи подбежали ко мне и перевернули меня на спину.

– Наповал! В сердце! – услышал я голоса.

Мой противник отбросил свой пистолет, сжал руками виски и быстро пошел к карете. А я оставался на поляне и видел, как мое тело осторожно переносят на шинели в пролетку. Я бежал следом за пролеткой, кричал, но никто не слышал меня.

И вдруг неизвестно откуда рядом со мной появился Фесандопулос, такой же старый и дряхлый, как в нашу последнюю встречу. Признаться, меня удивило, что старик еще жив. А может, это был и не он, а лишь игра моего воображения.

Он погрозил мне высохшим пальцем:

– Ах, молодой человек, молодой человек… Как же так можно? Надеюсь, вы не забыли про наш договор?

– Я все помню. Забирайте мою душу! – решительно сказал я, хотя и почувствовал, как она, душа, сжалась и затрепетала во мне.

– Еще рано, – покачал головой старик. – В настоящее время ваша душа мне не нужна. Я лишь хотел напомнить о нашей сделке. Когда будет необходимо, я приду за своим выигрышем. А пока до встречи!

Старик исчез, а я остался в одиночестве, лишившись вдруг всего: тела, жизни… Даже моя душа не принадлежала мне больше. Я был абсолютно одинок – растерянный призрак в этом огромном мире. У меня осталась только моя любовь. Только она держала меня на плаву. Держит и сейчас.

Вот и вся моя история.

* * *

Князь Багрятинский замолчал. Он распахнул ментик и в неосознанном беспокойстве провел ладонью по своей белой шелковой рубашке. На его груди у самого сердца Катя увидела небольшое красное пятно – след когда-то ударившей в это место пули.