Мыши и магия - Дэвид Фарланд Страница 13

Вербений развернулся, ворча и покряхтывая, — в узком тоннеле это был тот еще фокус! — и затопотал прочь.

За это время Янтарка сумела получше его разнюхать и пришла к выводу, что никакая это не мышь. Кроме того, хвост у него для мыши был как-то коротковат.

Довольно быстро они прибыли в большую камеру, с потолка которой в изобилии свисали древесные корни, покрытые грибами. В свете камня стало видно, что пол там устлан листьями, травой и шерстью. Кроме того, оказалось, что проводник их и вправду почти совсем серый. Уши у него были покрыты густой шерстью.

По углам жалось с дюжину зверьков его вида, включая мать, лежавшую на подстилке в окружении совсем крошечных детенышей. Все прочие зверьки были похожи на Вербения — такие же серые и неприветливые на вид, с короткими уродливыми хвостами.

— Дедушка, дедушка, кто это такие? — пискнула какая-то малышка из-под маминого бока.

— Мыши, — презрительно сказал Вербений. — Пара грязных мышей. Подозрительные типы, и со звездой в придачу.

— Мыши?! — воскликнула малютка. Ее крошечные черные глазки расширились от удивления, а взгляд перебегал с Янтарки на Бена со смесью любопытства и недоверия. Она подобралась к ним поближе и, оторопев, уставилась на сверкающий камень в лапке Бена.

— Ой, привет. Меня зовут Таволга. А это правда, что вы едите личинок?

— Конечно, нет… — начал Бен, но тут встряла Янтарка.

— Ну, лично я их никогда не пробовала, но говорят, они довольно вкусные.

У Бена отвисла челюсть.

Он воззрился на Янтарку, невольно думая, что до сих пор не так уж много понимал в мышах.

— А вы разве не мыши? — спросил Бен. Обитатели норы выглядели очень уж мышевидно.

— Конечно, нет, — сказала Таволга. — Мы мирные жители лесов и лугов. Полевки мы, вот. И едим только цветочки, а не мясо.

Таволга забегала вокруг Бена и Янтарки, к ней присоединились еще трое малышек, и вместе они запели:

В полях, где овес и пшеница растет,

Веселое племя полевок живет.

Ты сразу увидишь, как в желтых травинках

Мелькают их толстые серые спинки.

Снуют между ягод и синих вьюнков,

пока не наполнят защечных мешков.

Под солнышком летним в погожие дни

в кладовки зерно переносят они.

А если кедровый орешек найдут,

они его лущат и в норку несут.

Работают дружно весь день напролет.

Так мирное племя полевок живет. [8]

Девчонки закончили песню, опрокинувшись на спинки и дрыгая в воздухе лапками от смеха. Янтарка улыбнулась. С того самого мгновения, как Бен принес ее сегодня домой, жизнь была сплошным страхом и ужасом, но теперь впервые за всю ночь она почувствовала себя в безопасности.

— А теперь вы, — запищали малютки хихикая.

— Ну, это же ваша песня…

— А вы спойте нам свою!

Бен пожал плечами и нахмурился, слишком смущенный, чтобы петь.

— Нет у нас никакой песни… — мрачно сказал он.

— Что, даже такой, которая могла бы рассказать нам, кто вы такие? — требовательно спросил старый Вербений.

— У меня нет никакой песни… Мне не нужна песня, — окрысился Бен. — Я вообще человек.

Тут уже все полевки пооткрывали рты. По правде говоря, на один вечер им хватило бы и светящегося камня, так что это было уже слишком.

— Что, что ты сказал?.. — едва выдавил Вербений.

— Я — человек, — угрюмо подтвердил Бен.

— Может, его жаба по голове стукнула или еще чего… — прошептала Вербению на ухо мама-полевка.

— Это правда, — прервала их Янтарка. — Он действительно человек… ну, вернее, был им до недавнего времени. Потом кое-что случилось, и он превратился в мышь.

Старик Вербений глядел на них крайне подозрительно: он явно относился к мышам без особого восторга, а доверял им и того меньше.

— И что же именно случилось, позвольте полюбопытствовать?

Бен указал на Янтарку одним пальцем передней лапы.

— Это все она виновата. Она превратила меня в мышь. Она колдунья, — заявил он.

В глазах его блестели слезы; он аж дрожал от гнева, пользуясь возможностью наконец высказать все, что думал об Янтарке.

Полевки отшатнулись в ужасе. Все взгляды были прикованы к Янтарке.

— Это правда? — глаза Вербения сузились.

Янтарка слабо кивнула.

— И какая же ты у нас колдунья, — продолжал он сладким голосом, — добрая или злая? — Тут он дьявольски усмехнулся.

— Я… я не знаю, — пролепетала Янтарка, пытаясь заглянуть в глубину себя. — Я никогда прежде не творила волшебства. Оно просто… ну, случилось.

— Я, конечно, не специалист… — протянул Вербений, и яд так и капал с его языка, — но в молодости мне довелось путешествовать целых два года, и могу сказать, что трансмогрификация просто так не случается. Это настоящая высокая магия!

— Посмотри на нее — она так молода, — ввернула полевка-мать. — Она не похожа на злую колдунью. Это просто испуганная маленькая мышка.

— В том-то и проблема, — проворчал старик. — Она — мышь. Порочная пожирательница жуков. Я никогда не доверял плотоядным. В особенности всяким сусликам! Ах, она смотрит на тебя такими ясными, невинными глазами, а потом — ам! — и не успеешь, оглянуться, как она уже доедает твоего детеныша! Уже много месяцев духу их тут не было, и не могу сказать, что я страшно счастлив видеть этих двух…

— Но она же не землеройка, — возразила мамаша. — И не суслик, и не какой другой опасный зверь. Она… она же просто домовая мышь!

— Вот именно, — тут же согласился Вербений. — Ленивый и наглый вредитель, пожирающий человеческие отбросы, прогрызающий ходы в стенах, гнусный кухонный вор. Терпеть не могу все их племя! И у себя в доме я их тоже не потерплю!

Сказать, что Янтарку удивило наличие у неё родственников с подобной репутацией среди полевок, — значит не сказать ничего. В норе повисло напряженное молчание.

Старый Вербений выглядел так, словно он ее вот-вот укусит, как вдруг симпатичный молодой отпрыск семейства выступил из тени и решительно обратился к Бену:

— Подожди-ка. Значит, ты — это он, так?

— Кто — он?

— Тот мальчик, который живет в соседнем с хозяином Домино доме? Ты — тот мальчик, который спас мне жизнь прошлым летом? Она уже запустила в меня свои когти, когда ты швырнул в нее шишкой и спугнул?

Бен сглотнул. Он уже совершенно забыл об этом эпизоде своей биографии.

— Ну да, — не без гордости сказал он. — Это был я.