Спаситель и сын. Сезон 1 - Мари-Од Мюрай Страница 12

— Предупреждаю сразу, — обратилась к Сент-Иву старшая из сестер, — я понятия не имею, зачем меня сюда притащили. И к ним я не приду никогда!

— К ним — это к вашей маме и ее подруге? — уточнил Спаситель, хотя всё и так было ясно.

— И к ним тоже, — прибавила Люсиль, показав на парочку, устроившуюся в кресле.

— Но тогда у вас возникнут трудности с жильем, — уточнил Сент-Ив. — Давайте все-таки сначала познакомимся. Элоди, не стоит дергать портьеру, она может оборваться. Марион, оставь в покое свой телефон и побудь с нами. Итак, начнем. Месье Оганёр… Николя, не так ли? Может, вашей подруге приличнее пересесть на стул?

— Приличнее! Вот правильное слово! — подчеркнула Люсиль; гнев в ней просто клокотал.

Сент-Ив устремил внимательный взгляд на девицу, дожидаясь, когда она решится оставить своего милого и пересядет на стул. Наконец можно было приступить к знакомству. Николя, 39 лет, работал электриком. Милена заканчивала курсы косметологов. Сент-Ив невольно вздернул бровь — неожиданно для столь неухоженной особы. Александра, бывшая жена Николя, тоже косметолог. Красивая женщина, но ее как раз портил излишний макияж. Подруга Александры Шарлотта, кудрявая, с короткой стрижкой и пирсингом на бровях и в носу.

— А вы, Шарлотта, вы…

— Стажерка, — отозвалась она безразличным тоном.

И тут Элоди свалила на себя портьеру с карнизом вместе. Николя и Александра ринулись к ревущей дочери, мгновенно позабыв своих подруг, и принялись утешать испуганную малышку. Спаситель обратил внимание, что дверь за портьерой приоткрыта, и тоже поднялся, собираясь ее закрыть. Он не подозревал, что с другой стороны, в коридоре, сидел, прижавшись к стенке, его сын.

— Извините нас за этот… за карниз, — пробормотал Николя.

— Нам очень, очень жаль, — подхватила Александра.

— Вам очень, очень жаль, — повторил Сент-Ив, с удовлетворением отметив, что неприятность позволила малышке вернуть свое законное место: она уселась отцу на колени.

— Семья чокнутых, — вывела заключение Марион, оторвавшись на секунду от «Фейсбука», — мне с ними делать нечего.

— Ты тоже член семьи, — одернул её Сент-Ив. — Месье Оганёр… Николя… Попросите, пожалуйста, вашу среднюю дочь выключить мобильник.

— Я?! — воскликнул месье Оганёр, изумившись донельзя предположению, что он может что-то приказывать. — Марион, давай, это… выключай мобильник.

— Не дождешься.

По тому, в каком тоне говорили друг с другом члены семейства, Сент-Ив понял, что границы отсутствуют не только между поколениями, то есть между родителями и детьми, но и между вновь образовавшимися парами.

— Слушай, ты скоро от нее отделаешься? — спросил Николя у своей бывшей жены.

— Ты что, не понял, папа?! — взорвалась старшая дочь. — Теперь ты со своей кралей с одной стороны, а мама со своей цыпой — с другой!

— Спасибо, Люсиль, — заговорил Сент-Ив, — но я надеюсь справиться без вашей помощи. Итак, в четверг, двадцать девятого января, я жду у себя Николя, Милену и трех девочек, а в следующий четверг, пятого февраля, — Александру, Шарлотту и снова трех девочек.

— Нас-то зачем каждый раз таскать? — возмутилась Марион.

— Марион, я хочу вам всем помочь, но мне нужна и ваша помощь. Мы продвинемся, если все будут приходить вовремя, сидеть прилично и выключать мобильник.

— Да, папочка, — кивнула Марион.

Спаситель записал даты двух будущих сеансов в свой рабочий план и мысленно подвел итог прошедшему. Он поговорил со всеми тремя девочками, почти наладил контакт с их отцом, но подружка отца смотрела на него недоброжелательно, а пара Александра-Шарлотта заняла оборонительную позицию, считая, что он их осуждает. Спаситель привык, что пациенты превращают его то в папу, то в маму, то в начальника отдела, как мадам Угно, то в самого Господа Бога.

Он чуть ли не бегом побежал по коридору в кухню, чтобы стать папой одного-единственного Лазаря. Когда он вошел в кухню, сын сидел за столом и рисовал.

— Как день прошел?

— Пап, а ты знаешь, какое главное веселье у садовника?

Спаситель прислушался: у него в кабинете звонил телефон.

— Не знаешь? Танцевать голышом перед помидорами, чтобы они покраснели.

— Очень смешно… Подожди, я подойду к телефону.

Спаситель вбежал в кабинет, но снова был вынужден выслушать автоответчик: «Вас все еще нет? Это Га…»

Спаситель срочно набрал номер.

— Да, Габен, извини. Сегодня очень много работы. Что там у тебя?

— С мамой что-то не то. Она вошла сегодня ночью ко мне в комнату и меня не узнала. Вот это был номер! — От волнения у Габена перехватило горло, и Спаситель едва его слышал. — И… и потом…

— Что?

— Она сказала: «Я пойду за хлебом». Прошло уже два часа…

Спаситель посмотрел на часы. 19:20.

— Что мне делать? — спросил Габен, торопясь переложить свои беды на широкие плечи Сент-Ива.

— Приготовь себе ужин. Что-нибудь горячее. Например, свари макароны. А я пока поищу твою маму. Как только будут новости, позвоню.

— Да? Ну спасибо…

Вернувшись на кухню, Спаситель набрал по мобильнику телефон психиатрической скорой.

— Лазанья! — объявил он Лазарю.

— Вау!

— Накрывай на стол… Алло! Говорит Спаситель Сент-Ив. Это ты, Брижит? Я разыскиваю одну даму, мы с ней приходили к вам в понедельник. Возможно, она почувствовала себя плохо и… Да, загляни, пожалуйста, в приемную. Ее зовут мадам Пупар. Перезвонишь? Спасибо.

Спаситель зубами открыл целлофановый пакет с мытым салатом.

— Пап, а ты знаешь, какой главное веселье у электрика?

— Передай мне, пожалуйста, оливковое масло.

— Ловить пробки, когда они вылетают.

Заверещал мобильник, и Спаситель едва не выронил масло.

— Черт! Так… И что? Она у вас?

Брижит рассказала, что полицейские обнаружили мадам Пупар на перекрестке: она регулировала движение и раздавала водителям листовки. Ее тут же усадили в скорую и привезли к ним в больницу. Больная крайне возбуждена, у нее бред. Психиатр наверняка уже осмотрел ее, но сегодня вечером домой ее не отпустят.

Спаситель вставлял в рассказ Брижит «так-так», зажав телефон между плечом и ухом. Он полил салат маслом и сунул лазанью в микроволновку.

— Все понял, спасибо, — сказал он. — Узнай еще, пожалуйста, в какое отделение ее поместили: ПГ или ДГ?^[12]

Спаситель обратил внимание, что у сына округлились глаза — он не понимал, о чем идет речь.