Хроники Этории. Тени прошлого - Михаил Костин Страница 12

– Мы ищем Аула.

– Если я и есть Аул? Что тогда?

– Тогда мы хотели бы тебя кое о чем расспросить.

Неожиданно человек вновь исчез, но дверь не захлопнулась, а наоборот, распахнулась настежь. В дом хлынул свет, и нашему вниманию предстал косматый мужчина маленького роста, одетый в ветхое тряпье. На вид ему было не больше сорока, хотя точнее определить я бы затруднился из-за длинных спутанных волос и бороды. Как я ни старался разглядеть черты его лица, удавалось увидеть только круглый багровый нос и два бегающих глаза.

– Если вы по поводу тех старых горшков, то я о них ничего не знаю. Их разбили до того, как я пришел в деревню. Я их не трогал и платить за них не собираюсь! Ни единой монеты. Слышите? Ни-че-го!

Мужчина потряс маленькими грязными кулачками.

– Горшки нас не интересуют, – попытался успокоить собеседника Роб.

– Значит, вы не из-за горшков?

– Нет.

– Точно?

– Нам дела нет до твоих горшков! – рявкнул потерявший терпение Роб.

– Тогда о чем же будем беседовать?

– Мы ищем караван, – ответил я, – он исчез в этих местах с месяц назад. Итэр рассказал, что ты нашел одну из повозок…

– Повозку? – перебил Аул. – Да, я нашел повозку. Точнее, фургон. Никогда раньше не находил ничего подобного. Роскошный такой фургон ценою в две серебряные монеты. Нет, четыре серебряные монеты… а может, и целых десять! Но фургона здесь уже нет. Увезли его… люди сеньора увезли. Я знаю, я видел.

– Ты можешь рассказать поподробнее – как и где ты нашел тот фургон?

Аул почесал затылок. Что-то прошептал сам себе, даже ругнулся, а потом произнес вслух:

– Ага, припоминаю. В тот день я пошел в лес за дровами. Ночи холодные, а у меня кашель… в Лулион я идти не хотел. Далеко, да и слишком много они просят – две медные монеты за одну охапку! Представляете?! Два медяка за дрова! Грабеж средь бела дня.

– Сочувствую, но что насчет повозки?

– Ну, так вот… Нужны были мне дрова, и я решил достать их сам. В лесу полно засохших деревьев. Знаю, знаю – без разрешения сеньора валить деревья на его земле нельзя, но я и не валил. Брал только то, что лежало. Там валежнику, ух! Если не верите, можете сами посмотреть, все деревья на месте. Лес целехонек. Я его только расчистил. И закон не нарушал. Нет, не нарушал. Мне закон нравится, с ним все получается как надо. Можете так сеньору и передать: «Аул за закон и за порядок тоже!» Мне и сам сеньор по душе. Очень славный господин.

– А можно ближе к делу?

– Ну, так вот, взял я топор, веревку и вышел где-то после полудня. Думаю, что после полудня. Помню, солнце стояло высоко. Сначала я хотел податься на север. Знаю там одно местечко с сухостоем. Но потом передумал и взял восточнее. Там лес квелый, зато шагать не больше лиги. Три часа я там слонялся, искал валежник. И вдруг смотрю – в кустах что-то стоит. Подхожу ближе – великие духи! Фургон. Целый, не поломанный, а на боку картинка красивая, с буквами резными. Я тут же смекнул, что вряд ли кто оставит в лесу такой хороший фургон просто так, поэтому по-быстрому смотался, пока ее хозяева меня не заметили. Весь остальной день я носил дрова. Когда пришел за последней охапкой, решил еще раз посмотреть. А фургон стоит там, где и стоял. Я тогда внутрь заглянул. Там ящик был здоровенный и больше ничего. Я его не тронул. Решил о фургоне в деревне рассказать… но только я собрался уходить, как вдруг…

Аул наклонился и перешел на шепот:

– Слышу шорох. Я спрятался. Гляжу: из леса человек выходит… в длинном одеянии, весь черный, ну как брат из Ордена. Вышел на поляну и давай там все рассматривать. Фургон со всех сторон обшарил, внутрь залез. А потом раз и бежать, ну, он в одну сторону, а я в другую, так до деревни и не останавливался.

– Помнишь, куда этот «брат» ушел? – спросил я.

– Куда, куда! Лес большой. Хотя… к дороге он не пошел, нет. Он на юг направился. Там и обитель Ордена есть, сам я в той части не был, но то, что она есть, – знаю, Итэр рассказывал, да и братьев этих я в деревне не раз встречал… Хмурые такие, ничего не говорят, все только ходят да высматривают…

– Это все? – спросил я.

– Если б было еще чего, я б сказал, – застенчиво ответил Аул.

– Уверен?

– Конечно, а что мне скрывать? Не-е, скрывать мне нечего. Аул – честный человек.

– А вообще много людей живет в округе? – осведомился Арк.

– Откуда много, люди наши места не любят, дикие, говорят, места у вас, и потому предпочитают жить в грязных, тесных деревнях.

– Ты считаешь, что Лулион – грязная деревня? – удивился Айк.

– У-у! – только и промычал Аул.

– Значит, здесь никто больше не живет? – уточнил я.

– Нет.

– А много ли неместных мимо проходит?

– Нет. Путники ходят по дорогам к западу, там и лесов поменьше и люду побольше. Но я их не виню. Здесь и посмотреть-то не на что.

В голосе Аула проскользнула грустная нотка. Он казался искренним. Я задал отшельнику еще несколько вопросов, но он больше ничего не знал, зато с радостью поведал нам о своей жизни, доме и яблоках, которые, по его словам, были лучшими во всей провинции. Так мы узнали, что Аул всю жизнь провел один, без семьи и друзей, в уходе за яблонями. После урожая он продавал свои яблоки Итэру, а на вырученные деньги селился в трактире, слушал рассказы, сплетни, на людей смотрел. Ну, а когда деньги заканчивались, он возвращался домой, и все начиналось заново. Такая жизнь Аулу нравилась, хотя, возможно, в душе он мечтал о чем-то лучшем.

Закончив с рассказами, Аул неожиданно пригласил нас к позднему обеду. Мы попытались отказаться, но он настоял, и мы, дабы не обижать хозяина, расселись вокруг грубого неказистого стола, а Аул тем временем скрылся за занавеской. Его отсутствие сопровождалось звуками роняемой посуды, плеском воды и стуком ножа. Минут через десять он появился с подносом в руках. Аул угощал нас тушеными яблоками, пирогами с яблоками и сидром с мякотью. Стряпня отшельника оказалась неожиданно вкусной, но засиживаться мы не могли, нас ждала поляна, где Аул нашел фургон отца.

Поначалу дорога была широкой, и мы могли идти плечом к плечу, не мешая друг другу, но понемногу она превратилась в узенькую тропинку, уводящую в самую чащу леса. Как здесь мог пройти целый караван, я не понимал, как не понимал и того, почему отец оставил фургон именно здесь. Мучимый раздумьями, я безучастно шагал за друзьями. Наконец наш отряд вышел на небольшую зеленую поляну. Место было мне знакомо. Тут же вспомнился тот страшный сон об отце и Эйве. Вспомнились и черный незнакомец с южным акцентом, и леденящие сцены убийства погонщиков, и смертельная тишина. Сомнений не было – именно здесь караван отца попал в засаду, именно здесь таинственные незнакомцы похитили моих родных!

– Ты уверен? – услышал я голос Айка. Я подумал, что вопрос предназначался мне, но Айк спрашивал Роба.