Кошки-мышки с мафией - Андрей Трушкин Страница 12

Общими усилиями на обороте бумажки мы намалевали слово "гидраргиум" и уже собирались бежать на электричку, как я подумал, что неплохо было бы предупредить обо всех этих событиях профессора из института и нашего Мензурку…

Память у меня хорошая (наверное, потому, что рыбы много ем, как в одной кулинарной книге советовали). Но в этот момент мозги мои словно заклинило. Ведь Мензурка при нас набирал из бюро пропусков телефон профессора! И у меня этот номер в голове вертелся все время на манер надоедливой песенки. Что-то там вроде "два-три-три-семь-восемь — очень просим" или "три-три-восемь-два — закружилась голова"…

От умственного напряжения у меня аж в ушах зазвенело и лицо покраснело, как у пятиклассника, который ночью наткнулся на телеканал "Эротические шоу мира".

Толька на меня смотрит:

Ты чего — заболел?

Да нет, — морщусь я. — Надо бы профессора предупредить. Да телефон никак вспомнить не могу.

А-а-а, — протянул Толька. — Записывай. 332–784.

Я аж обалдел. Ну Толька, ну гигант! И вроде рыбы совсем не ест. Соврали что ли в той кулинарной книжке?

В общем, подгреб я к себе телефон и стал профессору названивать. Вначале никто к аппарату не подходил. Но я трезвонил настойчиво — пока линия не начинала выдавать гудки "занято". Наконец кто-то поднял трубку.

Алло, Порфирий Петрович? — побасовитей стараюсь сказать я.

Нет, — отвечают с той стороны провода. — Порфирий Петрович заболел.

А кто это говорит? — нагло так интересуюсь я.

Некоторое время в трубке слышится только чье-то шипение и придыхание, пробивающееся с радиорелейной линии. Наконец микрофон оживает:

А я с кем имею честь?

Секретарь-референт академика Лескова, — нагло лгу я. — По поводу симпозиума.

Лаборант Катышевич, — откликается мой собеседник. — Только вряд ли Порфирий Петрович сможет участвовать. Он очень-очень болен.

Очень жаль, — выдавливаю из себя я и, чувствуя, что сейчас, от несвойственной мне манеры говорить баском, раскашляюсь, вешаю трубку.

Вот это да! Профессор, оказывается, болен! Причем настолько, что не оставил никого дежурить на своем телефоне. А ведь мы ему должны были сегодня звонить по поводу украденной из института "пластмассы"!

— Надо спасать Мензурку! — сорвался с места Толька. — Быстрее в школу!

Мы уже не думали о том, что можем встретить Вермишель и нам, естественно, вклеют по первое число на педсовете за злостные прогулы. Но, увы, другого выхода не было. Речь-то шла о жизни и смерти. А мы вовсе не хотели, чтобы Сергей Антонович "заболел", тем более что именно мы вовлекли его во всю эту историю.

Уж не знаю чего в тот день было больше — тотального невезения или, наоборот, везения, но к школе мы подошли тютелька в тютельку, когда зазвенел звонок с урока. Нам это было вовсе не с руки. В коридоре вполне можно было наткнуться на кого-нибудь из учителей.

И тут вдруг я вспомнил: сегодня же во вторую смену как раз факультатив по химии! Так что получается — мы как раз идем на свои занятия!

Как я и предчувствовал, на лестнице между первым и вторым этажом мы столкнулись нос к носу с Вермишелью.

Чем-то она была очень сильно рассержена.

Затевахины! — сразу накинулась она на нас, как голодный крокодил на жирных туристов. — Немедленно ко мне в кабинет! Вас милиция разыскивает!

Мы сейчас, Вера Михайловна, учиться идем, — гордо так отвечает Толька. — Вы что нас — с химии снимете?

Вермишель позеленела, покраснела, побурела. Было такое ощущение, что сейчас она классным журналом, который в руках держит, нас кэ-эк шарахнет! Но, надо признать, она быстро взяла себя в руки. И выдала такое, отчего мы чуть не упали.

Факультатива сегодня не будет. У Сергея Антоновича заболели родственники, и он вынужден был срочно уехать. Поэтому его временно буду подменять я.

Он сам вам сказал, что ему уезжать надо? — уточнил я.

Вермишель как-то странно посмотрела на меня и процедила:

Сам. Сергей Антонович уехал вчера в ночь, скорым поездом…

А вы, Вера Михайловна, уверены, что он уехал? — наседал на завуча Толька.

Тут Вермишель почувствовала, что мы устраиваем ей форменный допрос, и возмутилась:

— Что за тон, Затевахины?! Немедленно пройдите в мой кабинет и объясните милиции, что вы там натворили!

Но подниматься в кабинет Вермишели нам уже не было необходимости. Сам майор Сивуха, грузно пыхтя и мерзко улыбаясь, уже спускался к нам сверху. А снизу, с не менее отвратительной рожей, поднимался рецидивист Моченый собственной персоной…