Ночь Небесных Светлячков. Истории о Добре и Зле - Евгений ЧеширКо Страница 11

Первое время баркас думал, что его оставили здесь ненадолго. Вот пройдет несколько дней и на горизонте появится его друг — буксир, который вытащит его в море. Снова расправится белоснежный парус на его мачте, а на палубе снова будут звучать грубые, но такие родные словечки моряков. И снова он навалится форштевнем на податливую волну, разрезая ее на две части и оставляя за собой пенный след. Но буксир не появлялся, мачта уже почти сгнила и держалась на одном честном слове, а на палубе хозяйничал молчаливый и угрюмый ветер.

В один из дней его разбудили громкие людские голоса. Баркас обрадовался: «Ну наконец-то! Сколько можно было ждать?!» Но люди не спешили выходить на нем в море, а когда они принялись отрывать от него медные части и резать парус, ему все стало понятно.

Больше всего баркас переживал из-за того, что его предал друг — буксир. Ведь они были как братья и клялись друг другу в вечной дружбе. Но, видимо, эта дружба была ненастоящей, иначе буксир давно бы уже спас его. От этой мысли на душе становилось еще горше и обиднее.

Несколько недель назад он подружился с чайкой, которая прилетала иногда, чтобы посидеть на его носу и перекинуться с баркасом парой слов. Вот и сегодня его разбудил шум ее крыльев, а через мгновение он почувствовал, как две лапы мягко опустились на палубу.

— Когда ты выйдешь в море, не забудь, что по старому фарватеру уже никто не ходит. Не хватало еще, чтобы ты распорол себе брюхо в этот знаменательный день.

— Я уже никогда не выйду в море, — скрипнул баркас, — и ты прекрасно это понимаешь.

Чайка недоуменно наклонила голову набок.

— Что значит — не выйдешь? Ты опять за свое?

Баркас скрипнул что-то себе под нос и замолчал. Чайка важно прошлась от носа к корме и, развернувшись, ткнула клювом в полусгнившую доску.

— Что? — недовольно откликнулся корабль.

— Мне не нравится твой настрой, — задумчиво произнесла чайка, — послушай меня, мой друг, каждый на этой земле рождается со своим предназначением. Ты рожден для моря, а это значит, что рано или поздно ты все равно окажешься в море. Понимаешь? Это судьба, твой путь. Нет таких сил, которые могли бы изменить этот порядок вещей.

— Почему же тогда я сейчас гнию на берегу?

— Это временно, — уверенно произнесла чайка, — жизнь всегда расставляет все по своим местам. Это неотвратимо и определенно. Важно лишь то, каким ты встретишь тот день, когда снова увидишь море. Если будешь грустить и тосковать, как ты это делаешь сейчас, то к тому времени от тебя останется один киль, с которым море поиграет и снова выбросит на берег, как надоевшую игрушку. Если же ты будешь ждать и верить, что рано или поздно это все равно случится, то море встретит тебя как старого знакомого. Оно нежно качнет тебя на своих руках и…

Чайка запнулась и замолчала.

— Что — и?

— И все будет хорошо. Поэтому давай-ка взбодрись.

Баркас молчал, только лишь иногда поскрипывая оторвавшейся доской, которая стучала по его борту при резких порывах ветра.

— Лучше расскажи мне, какое оно сегодня?

Его нос был повернут в сторону берега, поэтому уже несколько лет он не видел смысла своей жизни — моря, довольствуясь лишь шумом прибоя.

— О, сегодня оно красиво, как никогда раньше, — развернувшись к воде, произнесла чайка, — сегодня оно слегка задумчивое, но удивительно сосредоточенное, как будто оно готовится к чему-то очень важному для него. Его движения медлительны и размерены, будто бы оно идет на встречу с кем-то очень дорогим для него, и пытается насладиться ожиданием, растягивая его своей нерасторопностью. Сегодня оно теплое и доброе, оно гладит берег своими волнами так нежно, как будто это его единственный сын. Но я вижу, что на горизонте собираются тучи. Тяжелые, серые тучи. Они волнуют море, оно тревожится, но знаешь, как-то по-доброму. Как будто перед встречей со своим старым другом, которого очень давно не видел. Вот такое сегодня море.

Баркас слегка задрожал и неожиданно заскрипел ужасно тоскливым звуком.

— Ты снова плачешь? — покачала головой чайка. — Не нужно, успокойся. Скоро начнется шторм. Хочешь, я побуду с тобой?

— Да, — всхлипнул баркас и снова задрожал.

— Вот и хорошо, — кивнула чайка и уселась на палубу, поджав под себя лапы, — тогда рассказывай мне, что тебе сегодня снилось.

— Мне снится только оно, ты же знаешь.

— Да, знаю, — она снова бросила взгляд на горизонт, — сегодня будет жестокий шторм. Очень жестокий…

Шторм бушевал как в последний раз. Резкие порывы ветра раскачивали баркас, заставляя его скрипеть и пищать. Огромные волны накатывали на берег, обдавая градом брызг его корму. Молнии прочерчивали в небе витиеватые линии, на мгновения выхватывая из темноты чайку, прижавшуюся к борту баркаса.

Они молчали. Все равно из-за шторма сложно было разобрать слова, да и не нужны они были. Баркас чувствовал на своей спине этот маленький комок перьев и ему становилось не так горько от своего одиночества. Чайка ощущала дрожь судна и понимала, что, находясь здесь, она делает нужное и важное дело для своего друга, поддерживая его в трудную минуту.

— Что это?

Удивленный голос баркаса прорезался сквозь грохот волн.

— Где?

Чайка поднялась на лапы и закрутила головой во все стороны.

— Что происходит? Чайка, ты здесь?

— Здесь! Что случилось?

— Мне кажется, я двигаюсь. Что это?

Чайка выглянула за борт. Действительно — баркас потихоньку скользил к воде по песку. Море так разбушевалось, что волны, не успевающие возвращаться обратно под напором своих собратьев, докатывались до баркаса, потихоньку приподнимая его и увлекая за собой.

— Получилось! — Чайка даже подпрыгнула на месте. — Я же тебе говорила! Все обязательно случится, даже если ты в это не веришь! Море забирает тебя обратно!

— Неужели это правда? — Голос баркаса дрожал от волнения. — Оно не забыло обо мне!

— Я же говорила тебе, что оно сегодня как будто к чему-то готовится! Оно готовилось ко встрече с тобой! Слышишь?

Баркас молчал и медленно скользил к морю. Еще полчаса — и его корма качнулась на воде, а затем и форштевень, царапнув напоследок берег, оторвался от него навсегда. Баркас снова увидел свою мечту, снова ощутил своим дряхлым телом всю мощь, силу и энергию моря. Еще через час он был уже в ста метрах от берега. Море бросало его из стороны в сторону, раскачивая на волнах, а баркас смеялся. Наслаждаясь каждым своим движением, он заливался громким и радостным смехом. Он был счастлив. Он был счастлив даже тогда, когда вода стала заполнять его прогнивший трюм, ведь он умрет не на берегу, он умрет в объятиях своей вечной любви, а что может быть лучше такой смерти…

— Чайка! Чайка! Слышишь меня? — пытался перекричать он шум шторма. — Ты была права! Оно не забыло обо мне! Оно меня не бросило! Моя судьба, мое предназначение в этой жизни! Мое море и я! Мы снова вместе, чайка!