Возвращение Поллианны - Элинор Портер Страница 10

— Они не интересуют меня, Поллианна! — отвечала та всякий раз, и как ни хотелось девочке расширить круг своих знакомств, ничего из этого пока не получалось.

На сегодняшнюю воскресную прогулку Поллианна возлагала самые большие надежды, но и тут пока ничего не получалось. Среди гуляющих в парке наверняка были замечательные люди. Вот если бы только поближе их узнать. Но Поллианна не была с ними знакома, да и надежды, что состоится хоть одно знакомство, было мало, потому что эти люди вовсе не хотели ее знать. Девочке глубоко запали в душу слова той няни на аллее про «посторонних детей».

— Я непременно докажу им, что я никакая не посторонняя, — говорила про себя девочка, продвигаясь в глубь парка.

Одержимая этой мыслью, она продолжала всем улыбаться, а с одной женщиной решилась заговорить:

— Не правда ли, сегодня удивительный день?

— Да, разумеется, — отвечала та, присоединяясь к какой-то компании, явно с целью отделаться от Поллианны.

Еще дважды или трижды наша бостонская гостья делала попытки завязать знакомства, но все пока оканчивалось неудачей. Она подошла к тому маленькому пруду, который заметила еще издали сквозь ветви деревьев. На этом красивом пруду было множество лодок, переполненных смеющейся детворой. Поллианна смотрела на них, и ей становилось грустно. Наконец она увидела на скамейке неподалеку одинокого мужчину и решила подсесть на другой край скамейки. Она уже не была так решительна, как прежде, от постигших неудач в нее вселилась робость. Пока она решила понаблюдать за этим мужчиной.

Его едва ли можно было назвать приятным. Одежда, хотя и новая, была помятой и запыленной. По покрою и фасону она напоминала одежду, которую в Штатах выдавали лицам, отбывшим тюремное заключение и вышедшим на свободу (разумеется, Поллианна этого не подозревала). Лицо его было бледным, незагорелым и обросшим. Шляпа надвинута на глаза. Он сидел, лениво потупясь, и что-то искал в карманах брюк.

Поллианна долго не решалась с ним заговорить, но все же наконец произнесла:

— Не правда ли, сегодня удивительный день? Мужчина вздрогнул от удивления.

— Что вы сказали? Это вы мне? — растерянно отвечал он, отказываясь верить, что кто-то здесь мог обращаться к нему.

— Я сказала, что сегодня удивительный день, — поспешно повторила Поллианна. — Но вообще-то это не самое главное, я про это сказала просто, чтобы как-то начать разговор. Ведь надо же с чего-нибудь начать. А вообще мне хочется с вами поговорить о том, что вам особенно близко.

Мужчина усмехнулся. Его усмешка показалась Поллианне немного неестественной, ведь ей не могло прийти в голову, что он смеется в первый раз за многие месяцы.

— Так вам хочется со мной поболтать? — В голосе у него слышалась грусть. — Но о чем же нам говорить? Мне кажется, такая очаровательная юная леди могла бы найти более интересных собеседников, чем несчастный старый урка.

— А мне как раз нравятся старые урки… Я, правда, не знаю, что такое урка, но мне интересно беседовать с людьми, у которых большой жизненный опыт. И если все урки такие, как вы, то мне очень даже нравятся урки. Во всяком случае, вы мне очень нравитесь, — заключила Поллианна с довольным и одновременно виноватым видом.

— Гм, я, пожалуй, польщен, — отозвался урка с нескрываемой иронией. Но хотя по его лицу было видно, что он не принимает всерьез слов Поллианны, все же он заметно приосанился. — Ну так о чем же мы побеседуем?

— Я, к сожалению, мало могу вам рассказать. А в общем, мне все равно о чем говорить, — отвечала Поллианна с лучезарной улыбкой. — Тетя Полли говорит, что, о чем бы я ни начала, я все обязательно сведу к «Женской помощи». Наверно, это оттого, что они были первые мои воспитательницы. А с вами мы можем поговорить про вечер. Я имею в виду не вечер, потому что поздно, а вечер, на который позвали людей.

— Позвали?

— Да. Ведь почему мы все тут? Потому что хозяева богатого дома устроили сегодня вечер. Одна дама сказала мне, что приглашают каждого, кто хочет. И вот я решила остаться, но только я пока не узнала, где тот дом, в котором устраивается вечер.

Мужчина сделал гримасу.

— Возможно, малышка, это в некотором смысле и вечер, — улыбнулся он. — Но дом, который его устраивает, это просто город Бостон. Это ведь Общественный парк, так что сюда в самом деле все могут приходить.

— Неужели? Не только сегодня, но и всегда? И я могу сюда ходить, когда захочу? Что же может быть прекрасней! А я уже стала бояться, что больше никогда сюда не попаду. И даже к лучшему, что я не сразу узнала, что здесь такое на самом деле. Хорошие вещи становятся еще лучше, если сначала боишься, что они не окажутся хорошими. Правда?

— Ну да, хорошо, когда все к лучшему, — слегка насмешливо проговорил урка.

— Да, вы так точно и кратко это сказали, — кивнула головой Поллианна, не заметившая ухмылки в его тоне. — Но как замечательно. Наверно, даже миссис Кэрью не подозревает, что это парк для всех. Все сюда могут приходить, стоять и любоваться!

Мужчина внезапно помрачнел:

— Да, есть немногие счастливчики, которых взяли на работу, и они делают массу полезных вещей. А остальным, вроде меня, только и остается, что приходить сюда, стоять и любоваться.

— Но это же лучше, чем работать, — рассеянно проговорила Поллианна, провожая взглядом проплывающую мимо лодку.

Мужчина посмотрел на нее с возмущением, но ничего не сказал. Она продолжала говорить:

— А мне бы только стоять и смотреть. И ничего больше не делать. А я должна ходить в школу. Правда, я люблю школу. Но есть очень много такого, что я люблю гораздо больше, чем школу. Нет, я все равно, конечно, рада, что я могу ходить в школу. Я особенно этому радуюсь, когда вспоминаю, что прошлой зимой считала, что уже никогда вообще не буду ходить. Знаете, я какое-то время совсем не могла ходить. Мы только тогда узнаем цену вещам, когда их теряем. Вот и зрение тоже. Вы никогда не думали, как много значат глаза? Я этого совсем не понимала до санатория. Там была одна дама, которая год назад совершенно ослепла. Я старалась ее вовлечь в игру. Знаете, есть такая игра: во всем отыскивать что-то такое, чему можно радоваться. И вот я, чтобы побыть в ее положении, на один только час завязала глаза платком. Как это было ужасно! Вы не пытались так сделать?

— Да нет, пожалуй, — ответил он с некоторым недоумением.

— Так вот, это ужасно. Ты так много хочешь сделать — и не можешь ничего. Я выдержала целый час. И вот с тех пор, если я что-то вижу хорошее или красивое, я безумно счастлива. Мне просто хочется кричать от радости, что я вижу. А эта незрячая женщина — она теперь играет в игру. Мне говорила мисс Уэтербай.

— Игру?

— Да. Игру в то, чтобы во всем находить радость и утешаться. Так вот эта женщина сумела в своем горе отыскать радость. Я имею в виду ее глаза. Ее муж — он, знаете, кто? Он имеет какое-то отношение к составлению законов. И она его попросила, чтобы был издан закон о слепых, и особенно о детях, которые не могут видеть. И она сама ходила ко всем этим законотворцам, рассказывала им, что ощущает незрячий человек. И вот появился такой специальный закон. И потом эти люди говорили, что этот закон — в первую очередь ее заслуга, а потом уже ее мужа и всех остальных. Если бы не она, им просто не удалось бы придумать этот закон. И она теперь счастлива, что ослепла, потому что этой ценой удалось скрасить жизнь стольким незрячим детям. Вот видите, какая это игра. Вы ведь ничего про нее раньше не знали, а теперь вы еще один человек, который знает. А началось все это вот как, — и Поллианна, любуясь ослепительной красотой осеннего парка, рассказывала ему, как однажды давно ей вместо куклы принесли в подарок пару маленьких костылей.