Никто не спит - Катарина Киери Страница 10

Отец весь день был дома. В квартире пахнет хвойным мылом, ковры чуть прохладные — проветривались на стылом весеннем воздухе. Из радиоприемника тихо доносится «Настал конец зиме», через открытое окно слышны звуки моторов во дворе. Я давно подозревал, а теперь убедился: в этом районе живут стиляги, которые носят ковбойские сапоги и джинсовые жилеты; теперь вот они, видимо, выползли из нор, чтобы аккурат к Вальборгу нагрузить свои крутые тачки банками и бутылками пива.

Отец и в моей комнате уборку сделал. Не думаю, что он рылся в вещах, но коробку на всякий случай проверяю. Крошечный кусочек бумаги, который я засунул под край крышки, на месте.

Возвращаюсь на кухню, к радио. За открытым окном зреет светлое, легкое чувство, луч… надежды. Как после дождя, когда краски кажутся ярче и становится легче дышать.

Тачки стиляг на холостом ходу, готовые умчаться навстречу весне, запах хвойного мыла, «Настал конец зиме» в исполнении какого-то студенческого хора — от всего этого хорошо на душе. Даже план поехать в город с Тоббе и его двоюродным братом мне уже нравится.

Отец сегодня другой. Его лицо будто разгладилось. Он надел новый джемпер и больше не предлагает мне сходить посмотреть на Вальборгский костер.

— Как насчет пиццы?

И с голосом что-то: новые нотки, интонации.

— Идет.

— Сгоняешь? Я пока салат сделаю.

Только не надо думать, что мы питаемся исключительно пиццей и прочим фастфудом. Отец и сын, брошенные на произвол судьбы. Все не так. Отец, конечно, не шеф-повар, но готовить умеет. Готовит еду, которую оценили бы и авторы кулинарных книг, достаточно питательную и полезную, иногда скучноватую. Но все-таки он готовит. И это как будто гонит прочь и удерживает на безопасном расстоянии то самое, о чем мы не говорим. Мы сидим за столом, едим, и жизнь кажется не такой ужасной.

На часах всего пять, но на улице уже кое-где зажгли костры. Я иду, вдыхая слабый запах дыма. Кое-где еще видны островки снега. Асфальт покрыт песком и гравием, оставшимися с зимы. Весенние цветы еще не успели распуститься, зато бутылочные крышки и коробочки из-под жевательного табака уже явили миру свои милые мордашки.

Возле пиццерии носятся сопливые мальчишки, корча хитрые рожи и пряча в карманах хлопушки. А я веду велосипед, на багажнике которого покачиваются две теплые коробки с пиццами.

Открывая дверь подъезда, я прислушиваюсь: не бежит ли кто вниз по лестнице. После столкновения, закончившегося кровью из носа, я стал осторожнее. Конечно, малявка несется навстречу. Я придерживаю дверь спиной, ухватив коробки обеими руками: пусть она выскочит, а потом уж я спокойно войду.

Увидев меня, малявка сбавляет скорость. Почему, интересно, у нее всегда такой испуганный вид? Глаза нараспашку, взгляд серьезный.

— Привет, — выдыхает она.

У нее не только вид испуганный, но и голос.

— Будете пиццу есть?

Неужели она хочет напроситься к нам на ужин? Я бы не удивился. Надо это предотвратить.

— Почему ты всегда несешься как угорелая?

Испуг сменяется задумчивостью. Она слегка поджимает губы и всматривается в мое лицо, будто решая, достоин ли я услышать правду.

— Потому что под вами живет человек, который скоро умрет.

Ну вот, опять. Странный ребенок все-таки. И что сказать в ответ на такое?

— Понятно.

Изучающий взгляд задерживается на мне еще три секунды, потом малявка выходит на улицу. У меня остается чувство, что она не очень довольна моей реакцией.

Поднявшись на наш этаж, я смотрю на дверь напротив и вспоминаю: волосы, лоб, нос. Привыкну ли я? А отец ее видел?

Что-что, а капустный салат к пицце отец готовить умеет. Соломка в меру тонкая, и у соуса нет того горького металлического привкуса, какой бывает в пиццерии. Не знаю, что он такое делает, но вкус становится мягче. Я уплетаю пиццу и салат за обе щеки.

— Ну, что скажешь?

— Угу, очень вкусно, — отвечаю я с набитым ртом.

Он смеется. Отец смеется.

— Я не о еде.

Я поднимаю взгляд, чувствуя, что к губе прилип кусочек капусты. Отец смотрит на кухонные окна, я следую за его взглядом, ничего не понимая.

— А о чем?

— О занавесках. Я купил новые занавески.

Мы с отцом, прямо скажем, не каждый день обсуждаем за ужином занавески. Мы вообще без особой нужды друг с другом не говорим, просто некоторые темы никак не обойти молчанием. Так вот, интерьер квартиры к таким темам не относится. Я в этом не разбираюсь и вообще не обращаю внимания, но сейчас понимаю, что новые занавески имеют для отца какое-то особое значение, по нему видно. Значит, он ходил по магазинам и выбирал новую вещь для нас, для нашего дома. Я никогда не задумывался об этой детали нашей совместной жизни, а теперь вдруг понимаю, что это первые занавески, купленные с тех пор, как… купленные для нашей с отцом квартиры.