Московское время - Валерия Вербинина Страница 9

Антон Завалинка, отчаянно курносый, рисковый парень, был незаменим, когда требовалось кого-то арестовывать или взять с поличным, но допросы удавались ему плохо. Костя понял, что Опалин поручил Веника Антону, так сказать, в качестве практики, а более опытный Юра подстраховывает своего горячего коллегу.

– Слабо Антону расколоть Веника, – возмутился Костя, поднимаясь с места. – Молодо-ой! – Он неприязненно сузил глаза, повторив недавнее словечко Петровича. – За сорок копеек живую душу… – Маслов не договорил, безнадежно махнул рукой. – Ладно, я пойду, чего попусту лясы точить…

– Тебе бы отоспаться хорошенько, – посоветовал Петрович, бросив быстрый взгляд на Костино бледное, напряженное лицо. – Харулин еще не уехал, скажи ему, чтобы подбросил до гостиницы…

– Да нет, все нормально, – вяло отозвался Костя, поправляя кепку. – Пока.

И вышел, хлопнув дверью.

Зазвонил телефон. Опалин снял трубку.

– Иван Григорьич, – голос дежурного казался немного смущенным, – не побеспокоил? Я забыл сказать, следователь Соколов звонил, спрашивал вас.

– Когда?

На другом конце провода зашелестели бумажки.

– Днем в 16.17. Я должен был сразу вам сказать…

– Ладно, я все равно поздно вернулся. Соколов что-нибудь передавал?

– Да. Он теперь вместо Фриновского.

– Больше ничего?

– Ничего.

16.17. Красивое сочетание. Почти как 17.17.

– Ладно, отбой, – распорядился Опалин, вешая трубку.

И тут они с Петровичем услышали сухой треск выстрела. Звук донесся из коридора и разом пробудил в душах оперов самые скверные предчувствия. Коротко ругнувшись, Опалин схватил свой ТТ и бросился за дверь. За ним последовал чуть замешкавшийся Петрович.

Бегом миновав коридор, они оказались около лестницы, ведущей на первый этаж. На верхней ступеньке лицом вниз лежал человек, и кровь вытекала из-под копны его волос. Рядом, опустив руку с оружием, стоял Костя Маслов.

– Он пытался убежать, – сказал Костя Опалину.

Иван, поглядев на лицо Кости, прочитал всё: упрямство, убежденность в собственной правоте, но самое главное, в глубине под всем этим – нечто зыбкое и пока не имеющее названия, но глубоко Опалина возмутившее. Вокруг тем временем собрались люди: Юра, ошеломленный Антон, Елагин, не изменивший своей обычной флегматичности, и кто-то из конвойных.

– Наповал, – констатировал Петрович, убирая оружие и для проформы проверяя пульс.

Как выяснилось из сбивчивого рассказа Юры и Антона, Костя заглянул к ним в кабинет, когда допрос Веника был закончен, и, поскольку конвойный где-то задержался, предложил лично доставить молодого бандита во внутреннюю тюрьму. Веник, который весь допрос говорил на языке блатных, испытывая терпение оперов, и тут ухитрился отпустить какую-то рискованную шутку, на которую Костя не ответил. Маслов вывел задержанного в коридор, а через несколько секунд грянул выстрел.

– Ваня, я же говорю тебе: он бежать хотел! – воскликнул Костя с фальшивым жаром, окончательно подтвердившим подозрения Опалина.

– Свидетели есть? Которые видели, как он бежал?

Свидетелей не было. Впрочем, Маслов тут же заметил, что при свидетелях Веник вряд ли осмелился бы совершить попытку бегства.

– Кто должен был конвоировать задержанного? – напустился Иван на здоровяка конвойного. Тот молчал и только таращил глаза. Ссылаться при всех на усталость, на позднюю ночь, на недавнюю ссору с тещей, вымотавшую конвойного сильнее общения с любым бандитом… наверное, в других обстоятельствах любой мог бы войти в положение проштрафившегося, но сейчас его все равно не станут слушать. И уж точно не станет Ваня Опалин.

Увидев выражение лица Елагина, стоявшего чуть позади коллег, Иван понял: убийство Веника вовсе не стало для него сюрпризом.

– А ты-то что тут делаешь? – рассердился Опалин. – Я же отпустил тебя давно…

– Да я… ничего, – пробормотал Елагин, – сел в кабинете и заснул на стуле…

На звук выстрела прибежал снизу дежурный, появились еще конвойные и несколько оперов из других отделений, работавшие даже в этот поздний час. Костя, спрятав оружие, повторил рассказ о том, как Веник пытался бежать и как он был вынужден открыть огонь. Слушатели смотрели на него, на перекошенное лицо Ивана, и не знали, кому верить. Кровь, лившаяся из простреленной головы Веника, с верхней ступеньки тонкой струйкой переползла уже на вторую.

– Вызови Спиридонова и Горюнова, – велел Опалин дежурному, – тут для них работа. – Он дернул ртом. Спиридонов был фотограф, а Горюнов – эксперт, и они только закончили осмотр логова бандитов. – Когда закончат, труп – в морг и скажите, чтобы вскрытие делал доктор Бергман. Вы, – повернулся Иван к конвойным, – пока будете охранять место преступления. Юра, Антон, Костя – со мной. Слава, ты тоже!

Петрович увязался за коллегами, хотя Опалин его вроде бы не приглашал. Впрочем, у Петровича имелось веское оправдание – он должен был дописать бумагу, брошенную на полуслове, когда раздался выстрел.

В кабинете Иван прошел за свой стол и оперся на него ладонью, собираясь с мыслями. Петрович молча проследовал на свое место и сел. Высокий статный Юра, курносый крепыш Антон и казавшийся спокойным Костя остановились в центре комнаты. Елагин благоразумно предпочел замешкаться у дверей.

– Я все-таки хочу услышать объяснение, – сказал Опалин не то чтобы громко и даже не то чтобы угрожающе, но остальные – взрослые, много повидавшие в жизни люди – почувствовали неловкость, словно нашкодившие школьники.

– Я уже говорил – он пытался бежать, – упрямо повторил Костя, и его ноздри дернулись.

– Ты не должен был его конвоировать, – отчеканил Опалин. – Что ты мне тут ваньку валяешь? Я тебя русским языком спрашиваю: за что ты его убил?

– Ни за что. Он хотел бежать.

– Из здания МУРа?

– Ну, а откуда же еще?

– Интересно, – процедил Опалин сквозь зубы и сел. – Ладно, давай по порядку. Вы вышли из кабинета, что было дальше?

– Он сделал несколько шагов и вдруг бросился бежать. Я закричал: «Стой! Стрелять буду!» Ну, или что-то вроде того… Вы же помните, какой он шустрый, – добавил Костя, обращаясь преимущественно к Антону, Юре и Петровичу, вроде бы полностью погрузившемуся в свои бумаги. – Чуть не удрал, еще когда мы банду брали… Ну, я и выстрелил.

– Ничего ты не кричал, – спокойно проговорил Петрович, не поднимая головы. – Мы с Ваней сидели здесь и все слышали. Ничего не было, кроме выстрела.

– Так у вас кабинет в конце коридора, – пробормотал Костя. – Вы могли и не услышать…

– У Петровича со слухом все в порядке, как и у меня, – отрезал Опалин. – Антон! Юра! Вы слышали, как Костя что-нибудь кричал в коридоре?

– Нет, – ответил Юра.