Мейсенский узник - Джанет Глисон Страница 9

Тогда же во Франции были основаны две мануфактуры: в Руане и Сен-Клу под Парижем. Та, что в Сен-Клу (ее посещал Чирнгауз), оказалась более успешной. Фарфор там делали по простому рецепту, похожему на итальянский: смешивали белую глину, стекло, мел и известь. Такой материал теперь называют «мягким фарфором» или pâte tendre; изделия выходили полупрозрачные и тонкие (тоньше, чем удавалось добиться раньше), но сероватые, с мелкими черными вкраплениями. Другими словами, они все еще не дотягивали до настоящего фарфора.

В ходе своих исследований Чирнгауз посетил и другие центры европейской керамики: фаянсовые мануфактуры во французском Невере и голландском Делфте. Их продукция имела плотный мелкопористый черепок; она покрывалась непрозрачной белой глазурью на основе двуокиси олова и расписывалась в китайском духе — так называемый стиль шинуазри. Даже эти грубые, тяжелые подделки под восточное искусство, не имеющие ничего общего с оригиналом, успешно продавались как «фарфор» — столь велик был спрос на экзотику.

Все увиденное, а также исследования коллекции Августа и собственный опыт стекловарения убедили Чирнгауза, как прежде итальянцев и французов, что для получения фарфора надо сплавить глину и стекло. По возвращении в Германию он начал ставить опыты: с помощью огромных зажигательных зеркал и линз плавил образцы саксонских глин и стекла в надежде получить вожделенный рецепт.

Тем временем в своей тюрьме-лаборатории Бёттгер, исполняя данное королю слово, трудился над поисками философского камня — прилежно, однако без всякого видимого успеха.

Но терпение Августа было не безгранично. Когда политическая ситуация в Польше позволила королю вернуться в Саксонию, он потребовал от Бёттгера отчета. Поляки терпели в Швеции неудачу за неудачей, для финансирования кампании срочно требовались деньги. К весне 1705-го, на четвертом году жизни Бёттгера в Дрездене, наконец стало очевидно, что он и на шаг не приблизился к получению золота. Бесконечные оправдания и отговорки бесили Августа; он потребовал точно сказать, когда будет результат.

В ответ Бёттгер составил двадцатидвухстраничный документ, который засвидетельствовали фон Фюрстенберг, Чирнгауз и фон Охайн, а король подписал. Алхимик дал обещание «с Божьей помощью» получить первое золото в течение шестнадцати недель, и две тонны в следующие восемь дней. Однако Господь не спешил вмешиваться. Август был в ярости и уже раздумывал, не пора ли казнить обманщика. Останавливало одно: придворные бы рассудили, что король с самого начала допустил ошибку, поверив обманщику и согласившись его финансировать.

На счастье Бёттгера, когда гнев Августа уже готов был вылиться в угрожающие действия, рядом оказался Чирнгауз. Ученый напомнил, что Бёттгер чрезвычайно одарен и обладает глубокими химическими познаниями. Сам Чирнгауз был уже стар, а его опыты по производству фарфора до сих пор не дали существенного результата. Бёттгер мог бы продолжить его дело, не оставляя в то же время поисков философского камня.

Король согласился, обрадованный, надо полагать, что ему подсказали способ сохранить лицо и оправдать вложенные в алхимика огромные средства: не золото, так фарфор, ничуть не менее ценный. Теперь требовались новая, более просторная лаборатория и печи для обжига, а в «Золотом доме» места для них не хватало. В сентябре Бёттгера, как обычно под стражей, перевели в Альбрехтсбург, королевский замок, высящийся над очаровательным старинным городком Мейсеном, в пятнадцати километрах к северо-западу от Дрездена.