Эффект чужого лица - Наталья Солнцева Страница 9

Здесь собирались молодые люди, которых объединяла страсть к путешествиям, дороге – одним словом, романтика странствий. Все стены пестрели фотографиями, сделанными в дальних походах, – Байкал, Ангара, Енисей, Саяны, Кавказские хребты, Афганская пустыня и Гималаи, – где только не пришлось побывать этим парням и девушкам с обветренными лицами и закаленными характерами.

Это была молодежная тусовка – бардов-ветеранов приглашали в качестве почетных гостей. Тогда зал не мог вместить всех желающих: самые непритязательные слушали легендарные песни стоя. Особую «дорожную» атмосферу создавал приглушенный шум поездов и близость Савеловского вокзала.

Сюда Апрель осмелился однажды пригласить ее – женщину, которая вошла в его сны, стала мучительной болью, наваждением.

– Привет, Апрель! – улыбнулась Марина, официантка из бара. – Будешь сегодня петь?

Бар, где работали она и ее сестра, назывался «Буфет». Тут подавали кашу с тушенкой «из котелка», травяной чай «из самовара на углях», а водку наливали в граненые стаканы, как в прошлом, по которому многие завсегдатаи испытывали ностальгию, тем более странную, что выросли они уже в другой стране, – не той, воспетой Высоцким и Визбором, оставшейся на черно-белых фото, в наивных кинолентах и в памяти старшего поколения.

Апрель сидел на стуле, заложив ногу на ногу, и настраивал гитару. Марина уселась рядом. Ей нравился этот молчаливый мужественный парень, всегда аккуратный, подтянутый, хорошо одетый. Стихи у него были немного грустные, как и положено, а мелодии песен простые, как неторопливый вечерний разговор у костра. Апрель пел редко, в отличие от некоторых, – только когда «накатывало». Что он вкладывал в это слово, девушка до конца не понимала.

– Погляжу, какая придет публика… – отозвался молодой человек. – Если под настроение, отчего же не спеть…

Выглядел Апрель на двадцать два – двадцать три года. На самом деле ему исполнилось двадцать восемь. Лицо чистое, открытое, с крупными правильными чертами, волосы светлые, подстриженные по моде, глаза серо-зеленые, прозрачные, как вода горного озера. Когда Апрель сердится, глаза темнеют, сливаются со зрачками. Марина откровенно залюбовалась.

– Ладно, пойду, – с сожалением вздохнула она. – Соня ждет. Работы много. У нас сегодня – санитарный день.

– Уборка, что ли?

– Генеральная.

Апрель проводил ее равнодушным взглядом. Хорошенькая девушка, но ничего в ней нет этакого, чтобы захватило дух, засело в сердце зазубренной занозой. Не то что…

Он тряхнул головой, усилием воли прогоняя непрошенные воспоминания. Того уже не вернуть! Он бы не прочь начать все сызнова, но она не хочет. Не ровня он ей, не пара. Ей солидный человек подошел бы, основательный, степенный, со стабильным доходом, без «вредной привычки» к свободе, к рюкзаку, костру и походному ветру, с которым можно поговорить на возвышенные темы. А кто он, Апрель? Что способен ей дать? Кропает дилетантские вирши, бренчит на гитаре, работает от случая к случаю, сильно не напрягается. У него даже образования нет. Поступил на физмат по настоянию родителей, протянул лямку два года и выдохся, бросил… Черт с ним, с дипломом! Жизнь измеряется другими категориями – количеством пережитого счастья, а не накопленных денег. Ему, Апрелю, хватает того, что у него есть.

«Не надо было давать мне такое имя, – заявил он расстроенной матери. – Назвали бы меня Петром или Василием, чтобы жил, как все. А теперь поздно пенять! Теперь я вольный казак, куда хочу, туда скачу».

«Верхом на палочке! – съязвил отчим. – Маша тебе редкое имя выбрала, надеялась, ты в люди выйдешь, опорой ей будешь в старости. А ты – перекати-поле!»

«Зачем ты так, Коля? – вступилась за сына мать. – Он нам помогает, чем может. Деньги хоть и небольшие, да присылает. Вон, у соседей дети институты позаканчивали, а толку-то? Забыли стариков, носа не кажут. Раз в год приедут, норовят у них последнее выгрести…»

«Скоро, мам, я на паркетчика выучусь, – обещал Апрель. – Буду на себя работать. Возьму заказ, сделаю, и свободен. В бригаду не пойду, ни у кого под началом ходить не стану».

«Как же ты один-то?»

«Хороший мастер без клиентов не останется».

Он оказался прав. Паркетчик из него получился так себе – звезд с неба не хватал, но компенсировал отсутствие таланта тщательным подходом к делу и добросовестностью. Лиха беда начало – пару лет перебивался, потом заказы посыпались, как горох. Уже не Апрель искал, кому бы паркет положить, – его искали, записывались в очередь.

Он поймал себя на том, что напевает новый мотивчик и одновременно думает о своей жизни. Всем бы он был доволен, если бы не…

«О, черт, опять! – скрипнул зубами Апрель. – Где раздобыть рецепт лекарства от любви? И существует ли такое?»

Марина драила буфетную стойку, исподтишка поглядывая на парня. Какой он все-таки ладный, рослый, широкоплечий, недаром девчонки о нем шепчутся. И деньжата у него водятся – может запросто угостить выпивкой, на мюзикл пригласить. Стихами да песнями много не заработаешь, поэтому Апрель строительную специальность приобрел, без работы не сидит.

– Слушай, Соня, – шепнула она сестре. – У Апреля кто-то есть?

– Девушка?

– Ну да… Он с кем-нибудь встречается?

– Говорят, была зазноба… да сплыла.

Они пришли в «Буфет» недавно и не успели выяснить, кто чем дышит, кто кому симпатизирует. Здесь было весело: каждый вечер – концерты, пусть самодеятельные, любительские, зато душевные; каждый раз – уйма впечатлений, знакомств, горячих споров, интересного общения. Оказывается, бардовская песня пользуется популярностью даже на таком непрофессиональном уровне, – люди с удовольствием слушают, покупают диски с записями неизвестных авторов-исполнителей, обмениваются мнениями, делятся творческими планами, договариваются о совместных проектах.

Апрель держался как-то особняком – ни с кем особо не объединялся, ни к кому в компанию не напрашивался. Его приглашали в очередной поход, пеший или водный, зазывали в горы, он отказывался. Много заказов, мол, освобожусь, тогда…

Марина пыталась расшевелить его, вызвать на откровенность. Соня пожимала плечами, качала головой.

– Оставь ты его в покое, сестричка. Еще не отошел от прежней любви, а ты ему новую навязываешь.

– Я не навязываю, – обижалась та. – Тебе его не жалко?

– Лучше себя пожалей!

– Апрель не такой, как остальные…

– Любовь слепа. Ты просто не видишь его недостатков.

– Он мне нравится, вот и все…

– Хочешь переспать с ним?

Марина смущенно опускала глаза, заливалась краской. Помимо всех прочих достоинств, Апрель действительно был очень сексуален. От него прямо-таки исходили эротические флюиды. Не только она учащенно дышала в его присутствии…

– Между прочим, одна дама предлагала ему поступить стриптизером в ее ночной клуб! – сообщила Соня.