Антикварщики - Кирилл Казанцев Страница 9

– Открывай, дружище. Это Алексей.

Еще раз мигнул глазок. Малыш убедился, что это я, и защелкал замками, зазвенел цепочкой. Он действительно собирал чемодан.

– Пора в дорогу, старина, подъем пропет, – процитировал я старую туристскую песню, кивнув на чемодан. – От кого бежишь? От себя или от людей?

– От б…й, – коротко и невежливо ответил Малыш, всем видом вопрошая – какой черт меня сюда занес?

– Кто матрешками торговать будет?

– Пушкин.

– А ты, как Лермонтов, на Кавказ? Шесть тысяч баксов искать?

– С чего ты взял?

– Твои кореша поведали… Да не строй морду, как раскулаченный середняк. Лучше приготовь кофе с молоком. Подумаем, чем тебе помочь в горе.

Малыш поведал мне жгучую историю, как с него требовали восемь тысяч, о которых он ни ухом ни рылом.

– Почему они к тебе пришли? – спросил я.

– Рома что-нибудь ляпнул перед тем, как ноги протянуть.

– Что-то ты юлишь. Выкладывай все.

– Выкладывать нечего. Рома действительно подходил ко мне. Говорил, что старое золото есть. Неплохо бы денежного гамбургера подыскать, чтобы его подороже толкнуть. И показал медальон. В город иностранцы, бывает, за стариной приезжают. Можно покупателя найти, у меня такие возможности имеются. Потолкался я. С Ромой паре человек медальон тот показывали, но в цене не сошлись.

– Вот те братишки и решили, что у вас с ним одна шайка. На тебя его долг повесили. Все логично. Долги надо платить. Дело святое. Если сказали, что пришьют, – ты им верь. Пришьют.

– Пускай найдут сначала.

– Ты на Юпитер собрался? Или всю жизнь собираешься хорониться? Бомжевать по городам и весям? Злой, голодный, вонючий и никому не нужный.

– Зато живой.

– Ну да. Бомжиху себе найдешь… Не куксись, матрешкин конь! Разводить надо эту ситуацию, а не на паперть в Краснодар собираться.

– Тогда дай шесть тысяч. Отдам с процентами.

– Деньги невелики. Но благотворительность – удел безумных миллиардеров. Попробую помочь тебе. А ты поможешь мне.

– Как?

– У меня хобби. Покупать старинные безделушки у людей, которые по ряду причин не могут их продать за полную стоимость. И сбывать их людям, которые не слишком заботятся о чистоте товара.

– Скупаешь ворованное? Барыжничаешь?

– Грубо звучит… Через твоего покойного друга кто-то пытался сбыть товар. Притом неплохой. Сто лет этот «кто-то» будет искать канал сбыта. И под конец засыпется. Ты сводишь меня с хозяином медальона. Получаешь процент. И возможность участвовать дальше в делах. Я о тебе поспрашивал – на милицейского стукача не тянешь, потому что ты милиции неинтересен. Парень ты обаятельный, контактный. Подойдешь.

– Все это хорошо. Но у меня через три дня счетчик начнет щелкать.

– Не бойся. Скорее всего, эти парни все же решили на дурика проехаться. Бородатый, как ты его мне описал, кой-кого напоминает. Скажи, что с Ромой вы работали на людей Гоги Ростовского. И они согласны утрясти этот вопрос. Пускай «стрелку» забивают, тогда поговорим.

– А они меня сразу не порежут?

– Нет. Так не принято.

– Надо подумать.

– Нечего думать. Разбирай чемодан.

Малыш потянулся к чемодану.

– Да не сейчас! – прикрикнул я. – Ты меня так кофе и не напоил.

– Один момент, – Малыш заметно приободрился…

* * *

Жучков, промышляющих частным извозом у вокзала, как потенциальный конкурент я не интересовал. Трудно представить чудака, зашибающего червонец-другой на глазастом «Мерседесе», стоящим пятьдесят тысяч долларов, хотя после дефолта всяко бывает. Я пристроил машину за такси и «Москвичами», «Жигулями» извозчиков, развалился на мягком, обволакивающем сиденье и слушал лазерный диск – тоже наш боевой трофей.

«Братва, не стреляйте друг в друга», – призывал хрипловатый голос бандитскую гильдию. Последователей гуманных идей певца было не так много. Братва продолжала стрелять друг в друга – ежедневно и еженощно. И не только друг в друга, а и в тех, кто подвернется под руку. Например, в коллекционеров-писателей.

Вскоре ожидался московский поезд, водители ждали клиентов. Ждали клиентов и продавцы коммерческих палаток, и парочка нищих. Бомжиха, валявшаяся под бетонным забором, не ждала никого. Да она и не пользовалась спросом. Милиционеры обходили ее стороной: долг есть долг, но тащить такую вонючую кучу подпорченных временем костей и мяса – кому охота. Я тоже ждал клиента. Надеялся, что он придет. Надежды питают не только юношей, но и оперов.

Время вышло. Полдень. Где же ты заблудился, мой клиент? Да будет легка и устлана розами твоя дорога ко мне. А уж о шипах мы позаботимся…

– Здорово, – прохрипело нечто большое, чем-то напоминающее человека, позади меня.

Я засек его, когда он пересекал вокзальную площадь. Мне хотелось, чтобы это был долгожданный клиент. Ведь он так походил на того шустряка, который выпустил кровь из Лазутина.

– Не имею чести знать, – ответил я.

– Гы, – издал он маловразумительный звук. – Это, как его… Седьмой поезд придет вовремя?

– Если ему ничего не помешает, – отозвался я, прикидывая, какими идиотами, должно быть, мы оба выглядим со стороны, меля такую чушь. Игра в шпионов. Пароль – отзыв – произвольный набор слов. Вещь примитивная, но эффективная, позволяет проверить человека по системе «свой – чужой». Во всяком случае, теперь я знаю, что этот тип – тот, которого я жду с таким нетерпением.

– Садись, – я распахнул дверцу. Машина просела под тяжестью туши.

Клиент походил на гоблина из мультфильма о медведях гамми. Такой же здоровый, такой же «красивый» и, кажется, такой же «умный». Низкий лоб, тяжелая грубая челюсть, избыточный вес при росте под два метра и обильные татуировки на руках – перстни, русалки. На вид ему было за тридцать. Запах перегара и мешки под глазами говорили о том, что ему не чужды излишества в виде спиртных напитков. Одет он был в «фирму»: «космические» кроссовки, адидасовский спорткостюм, разноцветную ветровку – по окрасу чистый попугай ара из зоосада.

– Гы, – снова издал он нечленораздельный звук и постучал рукой по сиденью. – Тачка – я хренею.

– Не жалуюсь.

– Николай, – протянул он мне широкую татуированную волосатую лапу. – Вес центнер, рука кувалда. Бью один раз, но смертельно, гы.

– Алексей, – мое рукопожатие было вялым. – Как кличут-то тебя в кругу людей порядочных, но расходящихся с законом, Коля?

– Пельмень. А чего, не нравится? Ежели не нравится, гы…

Это «гы» выражало у него весь набор эмоций – от радости до угрозы. Универсальное дикарское междометие. Главное, много слов запоминать не надо. Изрыгнул звук, на месте попрыгал, руками себя в грудь поколотил, и сразу всем все понятно – нечего сюда лезть, схарчат разом.