Ночной консьерж - Йенс Фишер Страница 9

Спустя месяц после начала совместного с российской полицией расследования инспектор Марк Йове ознакомил Кристину Ларсен, главную наследницу пропавшего без вести Свена Ларсена, с ходом дела по поиску ее отца. Точнее, с непроходимостью тупика, в который зашло это дело. Усталый и грузный, с красивыми печальными глазами, плешивой головой и вкрадчивой манерой разговора, Марк Йове произвел на Кристину впечатление скорее доктора, нежели полицейского. Впечатление усугублял ингалятор, который инспектор время от времени подносил ко рту.

Инспектор рассказывал ей о видеопленках из камер наблюдения, о показаниях свидетелей, о счетах, оплаченных кредитной картой, о следах, которые, едва появившись, тут же растворялись в суматошных московских лабиринтах. А ей казалось, что врач сообщает диагноз близкому родственнику больного. И этот диагноз неутешителен. Опухоль, определенно злокачественная опухоль. Разумеется, неоперабельная. Мужайтесь, надежды почти нет, но отчаиваться не стоит. Всегда есть шанс, что произойдет чудо. Ангелы протрубят и врата отворятся. Уповайте на чудо, больше вам ничего не остается, потому что медицина и человеческие знания в данном случае бессильны.

К концу разговора, который носил скорее характер неофициального отчета для семьи, Кристина имела к инспектору Йове только два вопроса. Первый: не мог бы господин инспектор передать ей имена и адреса свидетелей? Второй: не был бы господин доктор, простите, инспектор так любезен, чтобы познакомить ее с содержанием видеозаписей?

К ее удивлению, Йове на оба вопроса ответил утвердительно. Хотя она подозревала, что делиться материалами следствия с членами семьи пропавшего совсем не входит в его обязанности.

С раннего детства Кристина усвоила простую истину. Если хочешь получить желаемый результат – сделай сама. Это был один из постулатов отца, один из тех непоколебимых, что он успел прочно вложить в голову дочери. У нее не было причин сомневаться в профессионализме инспектора Йове. К тому же Кристину все время, что велись поиски, преследовала одна тягостная мысль. Иногда девушка просыпалась – оттого ли, что подушка была слишком жесткая, или кошки в парке орали слишком громко… Но, лежа в темноте с закрытыми глазами, она понимала, что сон ее был разорван в клочья одной этой мыслью. Крамольной и грешной, постыдной, как попытка помочиться в Центральном парке у всех на виду. Мысль ужасала, как бесконечность и вакуум Вселенной. Кристина ловила себя на том, что равнодушна к результатам поисков. Застукала себя, как воришку, забравшегося в магазин. Ничего не изменилось бы в ее жизни, если бы отец не нашелся. Последние тринадцать лет он и так возникал в ней урывками, слишком редкими, поспешными и нервными, чтобы сложить их в картину под названием «родственные отношения». А сентиментальных или просто нежных чувств к нему она, как ни пыталась, не могла в себе отыскать. Только равнодушие, пустое и ровное, как снежные поля за окраиной Холменсгатте. К концу первого месяца поисков Кристина мучилась от вины за собственное равнодушие больше, чем если бы любила отца и страдала от его пропажи. Поэтому, когда инспектор Йове дал ей понять, что рассчитывать можно только на чудо, Кристина сразу же решила попробовать это чудо организовать. Она не должна была делать этого, ей это было не нужно, но, возможно, принцип «поступай наоборот» еще не утратил для дочери Стального Зуба своего значения. Впрочем, было еще кое-что. Пожалуй, главное… Ей ни за что не хотелось становиться наследницей огромной бизнес-империи! Кем угодно, хоть монахом, проповедующим каннибалам на островах вегетарианские ценности, но только не управляющей наследием своего отца!

Накупив в «Чайна-Тауне» китайской еды, которой хватило бы хору детской капеллы, чтобы питаться двое суток, Кристина заперлась в своей уютной двухкомнатной квартирке на пятом этаже старинного дома в районе Риддархольмен, отключила телефоны и погрузилась в самый занудный фильм из всех, что она видела в жизни. Бесконечно затянутый, с отсутствием режиссуры, с отвратительными актерами, бесполезный, но такой важный фильм. Она изучала записи с видеокамер в московском бутике, в ресторане и в клубе в течение двенадцати часов, во всех режимах, на которые был способен ее «MacBook». Она делала покадровую перемотку, злоупотребляла функцией «zoom», увеличивала, панорамировала, до рези в глазах всматривалась в точки на дисплее компьютера, которые были всего лишь бездушными и бессмысленными электронными импульсами.

Спустя двенадцать часов, опустошенная и выжатая, Кристина упала в кровать, понимая, что не продвинулась ни на шаг. Или почти не продвинулась.

На записи из магазина все было просто и ясно. Внешняя камера показала, как Ларсен подошел к входной двери и вошел вовнутрь. Далее с трех внутренних камер можно было наблюдать классическую пантомиму «покупатель-продавец». Женщина-администратор с осанкой королевской кобры что-то рассказывала, жестикулируя и гипнотизируя; девушка-продавец открывала витрину, доставая разложенные в ней безделушки.