Гадалка из Зазеркалья - Инна Балтийская Страница 9

В наш подвальчик последнее время я заходила с некоторой опаской: что еще придумает засевший у нас психотерапевт? За две недели он уже трижды обрызгал свой кабинет снаружи дихлофосом. Но клиентов у странного доктора, естественно, от всех его пакостей не прибавлялось, и злился на нас Сумкин пуще прежнего. Никто не мог предсказать, насколько далеко зайдет его фантазия и жажда мести.

Но сегодня Синтия сама кинулась мне навстречу:

— Этот, вонючка, он в свой кабинет сейчас бабу провел, по виду — прямо с панели подобрал! Ну, ты понимаешь, у самого из сумки бутыль шампанского торчит, сам из себя такой… как будто голову вымыл. А ну дуй за дихлофосом! Вот, бери деньги, живей, пока они шампанское распивают!

Я побежала через дорогу в магазин бытовой химии, недоумевая в душе: ну хорошо, побрызгаем мы сейчас на дверь Сумкина дихлофосом, ему отомстим, а сами? Этим же дышать будем! Прибежав обратно, я вручила Синтии баллончик, сдачу и задала свой вопрос.

— Не волнуйся, я уже всех гадалок отпустила, а тех клиентов, которые звонили, попросила во второй половине дня приходить. Ты вовремя успела. Я сейчас слышала характерный хлопок, они как раз шампанское открыли. Вот сейчас разольют его по бокалам, первый тост произнесут… тут я и побрызгаю. А ты давай тоже пойди погуляй. Я уж помучаюсь, ничего, не впервой. Зато этот придурок наконец ответит за свои пакости.

Она решительно взяла в руки баллончик и начала поливать коридор и дверь кабинета психотерапевта. Я тоже не торопилась уходить. Ничего, три дня этой гадостью дышала, и жива пока (тьфу, тьфу). Авось ничего мне не сделается, если еще полчаса подышу. Я уселась прямо на стойку, заинтересовано глядя на манипуляции Синтии. Через пару минут дверь распахнулась, и оттуда показалась голова Сумкина:

— Чем тут пахнет? — ошарашено проговорил он. И тут же увидел нашу администраторшу с баллончиком. — Да вы что себе позволяете?! Да вы…

— Сами виноваты, господин Сумкин. — С изысканной вежливостью ответила Синтия, кажется, даже слегка поклонившись. — Вы так часто проводили у себя дезинфекцию, что все ваши тараканы перебежали к нам. Вот мы их и будем теперь травить.

— Ах ты… — возопил Сумкин, пригнулся и с разбегу врезался Синтии головой в живот.

Надо заметить, что наша администраторша сложением отличалась атлетическим, к тому же была выше Сумкина почти на голову. Но от неожиданности она не удержалась на ногах, пошатнулась и налетела прямо на стойку, смахнув меня на пол. После чего с грациозностью слона свалилась сверху. В эту кучу малу тут же приземлился и Сумкин. Я истошно заорала, пытаясь сбросить с себя два трепыхающихся тела. Наконец Синтия вскочила на ноги и рывком за шиворот подняла Сумкина. На сей раз вежливость полностью отказала администраторше: нехорошо выражаясь, Синтия принялась колотить Сумкина по голове баллончиком дихлофоса. При этом она крепко вцепилась доктору в воротник и заботливо поддерживала его в висячем состоянии. Психотерапевт болтался у нее в ногах, как мешок картошки, и отчаянно верещал, пытаясь вырваться из недружественных объятий. Стоящие вдоль стенок четыре хлипких стульчика свалились набок, деревянный пол ходил ходуном. Отчаянная вонь расплывалась по салону. В довершения бардака из кабинета Сумкина выглянула девица:

— Виктор Борисович, что с вами? Вам нехорошо?

Психотерапевту, судя по всему, и впрямь приходилось плохо. А девица, кстати, выглядела вполне прилично. Несмотря на джинсовую мини-юбочку и коротенький синий топик, она вовсе не напоминала проститутку, скорее, юную студентку. При виде визжащего психотерапевта ее и без того большие глаза стали похожи на антоновские яблоки, рот открывался все шире, пока оттуда не донеслось нечто, похожее на заунывный вой. Мои нервы наконец сдали. Все еще сидя на полу, я начала дико хохотать. Над самой головой грохотали, перекатываясь, стулья, верещал психотерапевт, выла девица, материлась Синтия, а я каталась по полу и хохотала все громче, почему-то ожидая, что сейчас раздастся звук сирены «Скорой помощи» и нас всех увезут в «дурку». Если та, конечно, еще не обанкротилась.

Сколько бы продолжался этот кошмар, не знаю. Почему-то ни Синтия, ни девица, ни Сумкин никак не срывали голоса, напротив, казалось, визжали все громче и пронзительнее. «Вот луженые глотки» — мелькало в моем одуревшем от шума и смеха мозгу. В жутком гомоне мы не услышали, как по лестнице прошелестели шаги. Только вдруг к нашему слаженному квартету присоединился еще чей-то пронзительный крик. Я с трудом подняла залитые истерическими слезами глаза: прямо надо мной стояла моя постоянная клиентка, которой я должна была в очередной раз снимать порчу. Полная тетка периодически закатывала глаза и, словно подчиняясь смычку невидимого дирижера, через равные промежутки времени издавала резкие кличи. Увидев это концертное зрелище, я из последних сил заколотилась по полу.

Первой остановилась Синтия. То ли услышала посторонние крики, то ли она просто устала колотить Сумкина. Она отбросила полуживого психотерапевта в дальний угол коридора, встряхнулась и как ни в чем не бывало обратилась к клиентке:

— Марья Федотовна, извините, что заставили вас ждать… У нас тут в салоне некоторые технические неполадки…