Знак с той стороны - Инна Бачинская Страница 9

И вдруг за ветвями

Послышался голос, как будто не птичий,

Он видит птицу, как пламя,

С головкой милой, девичьей.

Н. Гумилев. Дева-птица

– Известно ли тебе, друг мой Ши-Бон, почему народ боится черных кошек? Причем почти во всем мире? – спросил в одно прекрасное утро адвокат Алик Дрючин частного детектива Александра Шибаева. – Все такие разные, а черных кошек боятся одинаково.

Вообще-то утро было не прекрасное, а так себе – серое и холодное, дождь, правда, прекратился. Но зато ветер завывал как по покойнику и с размаху бил в оконное стекло.

Они сидели на кухне и завтракали. Алик приготовил яичницу, Шибаев накрыл на стол. Споро, деловито, и никаких тебе нудных замечаний насчет тупого ножа, некому починить, нет мужика в доме, чашка не мыта со вчерашнего вечера или ночи – если гоняешь кофеи по ночам, будь добр, вымой за собой чашку, немытая чашка – это тараканы и вообще не комильфо, мог бы и сам догадаться, в приличном доме чашки моются немедленно по употреблении, а где салфетки, я же просила купить, сколько можно говорить, хоть что-то сделай для дома! Хоть гвоздь забей. И так далее, до бесконечности. Радости семейной жизни называется. А у наших героев – тишь, гладь и божья благодать. Но, конечно, бывают нюансы, не без этого. Впрочем, быстропроходящие.

– С какого перепугу черная кошка? – удивился Шибаев, наливая себе вторую чашку кофе. – Приснилось чего?

– Пишу о суевериях разных народов, попросили из «Женщины на работе и дома». Это интернет-журнал, я рассказывал.

– А ты при чем? – удивился Шибаев. – Сменил профиль? Ты теперь спец по женщинам?

– Попросили, говорю. Помнишь торт? Это оттуда. Я написал, поблагодарил… Представился, они и попросили. Борются с суевериями. Вернее, не то чтобы борются, а обсуждают.

– Торт? Конечно, помню. – Шибаев ухмыльнулся. – Как не помнить. Позвонил до того или после?

– Опять? – Алик отложил вилку. – Всю жизнь вспоминать будешь?

Торт… Ох уж этот торт! Был такой эпизод в их совместной жизни. На Алика примерно раз в полгода нападал хозяйственный стих, и он затевал то генеральную уборку, то стирку портьер, то покраску оконных рам, то бросался как ненормальный разбирать антресоли, чихая и поднимая клубы пыли. Иногда ударялся в кулинарию, смотрел разные «Готовим вместе», «Легко и вкусно», «Учимся питаться правильно» и записывал рецепты в специальную книжечку, которая хранилась в ящике кухонного шкафчика. А также переходил с кофе на травяные чаи. Шибаев по утрам иронически хмыкал, наблюдая, как Алик давится хлопьями или овсянкой, жарил себе яичницу с ветчиной, круто солил, поливал кетчупом, запивал крепким кофе и заедал здоровенным куском хлеба с маслом. Он с удовольствием жевал яичницу, а Алик хрустел листиками салата, обоняя соблазнительный запах яичницы с ветчиной. Адвокат «давил фасон», как правило, два или три дня, а потом срывался, в чем обвинял Шибаева – жрет, понимаешь, разносолы, вредные для здоровья, и искушает! Кот Шибаева по имени Шпана тоже жрал разносолы, вредные для здоровья, и категорически отказывался от овсянки, не говоря уже о листиках салата. Вес и количество были на их стороне, и Алик сдавался, тайно радуясь – овсянка ему не нравилась, а от травяных чаев его тошнило. Горько улыбаясь, словно сожалея о несовершенстве окружающей среды, он наливал себе литровую кружку кофе, сыпал туда без меры сахару и лил сливки…

Но иногда, подвязавшись фартуком, Алик перелистывал свою кулинарную книгу и как гурман выбирал блюдо. В один прекрасный день дошла очередь до «вкусного творожного тортика», готовить который – нечего делать и раз плюнуть. Берешь обычный творог, взбиваешь яйца со сливками и сахаром, добавляешь муки, молока, ванили, изюму… и так далее. И Алик поспешил написать в журнал, настроение накатило быть добрым, похвастаться, высказать большое человеческое спасибо за прекрасный рецепт; кроме того, вообще хотелось болтать. А потом взялся за процесс.

Незамеченный Аликом, Шибаев стал на пороге кухни, когда тот, растрепанный и обсыпанный мукой, пытался взбить сливки с желтками; на столе сидел Шпана, щурился на Алика, лапой подгребал к себе куски творога и, давясь, глотал. Брысь, кричал Алик, замахиваясь на Шпану полотенцем. Шпана и ухом не вел. Алик попытался спихнуть наглого кота локтем, но Шпана увернулся.

– Вы чем это, ребята, занимаетесь? – спросил Шибаев.

Алик пискнул от неожиданности и опрокинул миску. Густая белая лужа растеклась по столу на радость Шпане. Алик, отпихивая Шпану, принялся ладошкой гонять лужу по столу, стремясь вернуть в миску.

– Что у нас на ужин? – спросил Шибаев сдержанно. – Я взял пива.

– Я сейчас! – заметался Алик, хватая помойное ведро. Пожаловался: – Твой кот жрет все подряд! – как будто это было так важно в данный момент.

– Он такой. Что это было?

– Торт!

– Торт? – не поверил Шибаев. – Растешь в моих глазах, Авокадо! Я бы на твоем месте купил, если уж потянуло на сладкое.

Шибаев ухмыльнулся, вспомнив жену Веру, которая, беременная сыном Павликом, ела все подряд: конфеты, шоколад, яблочное повидло и даже сахар.

Он назвал его Авокадо, чего Алик терпеть не мог. Прозвище это Шибаев придумал по созвучию с «абогадо», что по-испански значит «адвокат». Была однажды история с галстуком фирмы «Абогадо» дикой расцветки, подаренным Алику благодарным клиентом…

– Купить! Тебе бы только деньги тратить! – закричал Алик, заводясь, сдирая с себя фартук и бросая в Шибаева. – Не напасешься на вас! Все из-за тебя!

– Да куплю я тебе этот чертов торт! – примирительно пробасил Шибаев. – Успокойся!

– Плевать я хотел на твой торт!

Шибаев хотел сказать… Он много чего хотел сказать, но промолчал. Взъерошенный, обсыпанный мукой Алик не вызывал у него желания оттянуться, тем более тот поскользнулся на белой жиже, стекающей со стола, и, не подхвати его Шибаев, грохнулся бы оземь.

– Да ладно тебе, – сказал Шибаев миролюбиво. – Кто сегодня готовит ужин?

– В холодильнике отбивные, – хмуро ответил Алик. – Доедай давай! – прикрикнул он на кота. – Расселся тут!

– …Не знаешь? – спросил Алик. – Почему все-таки черный кот?

– Похож на черта, – предположил Шибаев. – И глаза светятся в темноте, как у черта.

– У всех животных светятся, у них в глазах фосфор, я читал. В чертей я не верю. Не в этом дело.

– Тогда не знаю.

– Сдаешься?

– Сдаюсь. Ну?

– Потому что его не видно в темноте!

– Ежу понятно. Ну и..?

– Сдаешься? Тоже мне сыскарь! Да о него же спотыкались все кому не лень! Даже конь спотыкался и сбрасывал всадника. И люди ломали себе руки-ноги. Потому черный кот к несчастью.