Черное кружево, алый закат - Татьяна Гармаш-Роффе Страница 9

– Какая муха тебя в челюсть двинула? Я ж ничего обидного не сказал! Ты меня, в натуре, не просила, мы с тобой вместе так решили, в общих интересах. Но я думаю, что видимость нашего романа не особо пострадает, если мы не каждый день будем встречаться!

– Мне, вообще-то, по фигу. Как хотите.

Степану показалось, что она обиделась, но он решительно не видел, на что ей обижаться. Игра взаимовыгодная: она делает вид, что выполнила задание крестного, Дранковского, а он получил своего человечка во вражеском тылу. К тому ж он ей подарки делает – платьишки-то недешевые, а Кирка ему при этом даже не любовница. Радовалась бы щастью!

А-а-а, вдруг догадался он: наверное, боится, что ей теперь меньше подарков перепадет! Бабы, они такие, за шмотку-цацку душу продадут! Люся, его любовница, крашеная блондинка с роскошными сиськами, тоже дулась на него за двухнедельное отсутствие, но Степан прекрасно знал, как решаются проблемы Люсиного настроения, – стоит только ее пригласить в модный бутик!

Ладно, решил он, в следующий раз надо будет Кирке купить чего-нить… Браслетик там или бусы к платьишкам.

Вечером Люся выползла из бутика с пакетами и плюхнулась на сиденье его машины, полностью ублаженная.

– Где будем ужинать? – спросила она его, чмокнув в щеку в виде благодарности за подарки.

– Где хочешь.

Степан знал, что свое прямое назначение – то есть быть его любовницей – Люся начинает осуществлять только после ужина в дорогом ресторане, где демонстрировала свои обновки. К этому Степан тоже относился философски, поскольку был фаталистом. Так устроены вещи, так устроены люди, в частности женщины. Без толку возмущаться, себе дороже.

Люся принялась размышлять вслух, в какой ресторан лучше поехать, как вдруг он ее перебил:

– Слушай, Люсь, а ты умеешь готовить рыбу под сливочно-лимонным соусом?

Она так изумилась, что даже не сразу ответила. Помолчав, она спросила с тихой угрозой:

– И кто это тебе готовит такую рыбу, а?

Рассказывать о Кире Степан не собирался. И не Люсина ревность его останавливала: их с Кирой отношения были связаны с делами, о которых никому знать не положено.

– Никто. Но хочется попробовать.

– Я не умею готовить, – надула губы она, – и ты это прекрасно знаешь!

– А по книжке, Люсь? Ведь можно по книжке?

– У меня нет кулинарных книжек!

– Поедем, купим! Или в Интернете найдем рецепт!

– Степ, ты с ума сошел?

– Нет. Я хочу рыбу под сливочно-лимонным соусом! И ты мне сегодня приготовишь, по рецепту!

Весь вечер Люся демонстрировала, что оскорблена в лучших чувствах, вздыхала и возмущалась, но стряпала, поглядывая в рецепт, скачанный в Интернете. Степан тихонько усмехался, с некоторым садистским удовольствием слушая ее стенания.

Наконец они уселись за стол.

– Поехали! – поднялся он через минуту, отодвинув от себя тарелку.

– Куда?!

– В ресторан. Ты в который хотела?

– А рыба под сливочно-лимонным… Я весь вечер готовила, а ты даже не попробовал!

У Люси от обиды слезы показались на глазах. Она их аккуратно смахнула пальчиками, боясь, что тушь потечет.

– Я попробовал, Люсечка. Именно поэтому мы едем в ресторан!

– Ты что… намекаешь, что это невкусно?!

– Ну что ты, я вовсе не намекаю, что это невкусно!.. Это просто несъедобно, дорогая. Иди одеваться.

…За ужином, привычно поймав взгляды, которые бросали на Люсю мужчины, – на ее сверкающие под светом люстр золотые волосы, на ее белоснежную пышную грудь, которую так уверенно обрамляло низкое декольте, на ее нежные плечи, изящные руки, – он вдруг подумал с некоторым удивлением: и на хрен ему сдалась эта рыба под сливочно-лимонным?..

* * *

…Он стоял спиной к ней, в белых шортах, загорелый. Он играл на теннисном корте с мальчиком лет десяти, наверное, сыном, – и что-то было до странности знакомое в его фигуре… Нет, не в фигуре, а в манере двигаться, пожалуй…

Или все-таки в фигуре?

Ощущение дежавю было настолько сильным, что Александра решила посмотреть на его лицо, хотя бы сбоку. А что такого? Люди играют в теннис, а идущие мимо корта на них смотрят – вполне прилично!

Он тоже повернул голову. У обоих черные очки, у нее и у этого мужчины. Узнавания не произошло, но дежавю усилилось.

Меж тем он равнодушно отвернулся от нее, и она не остановилась, пошла дальше, отгоняя желание вспомнить, кто это. Какая разница? На какой-то тусе, видимо, пересеклись, вот и все.

Александра сделала еще несколько шагов, и ветер донес до нее их речь: они говорили по-польски! Все встало на свои места. В Польше у нее ни одного знакомого не водилось, – значит, человек просто похож на кого-то. Похож, не более того.

Больше в тот день она его не видела, – в отеле четыре разных ресторана и не меньше тысячи постояльцев. Зато на следующий день…

– Санька-а-а!!!

Голос прозвучал так громко, так требовательно, что оглянулись все. Александра тоже посмотрела в предполагаемом направлении. Никого не увидела, но почти сразу же угадала, куда смотреть: оголодавшая толпа отдыхающих, сформировавшаяся на подходе к шведскому столу, – время ужина, священное время! – зашевелилась, расступаясь. Еще немного, и в образованный ею коридор выбрался он – тот самый, дежавю. Встретив ее взгляд, он снова заорал: «Санька-а-а!», – и в ресторане воцарилась необыкновенная тишина. Умолк гул, звон тарелок – все уставились на него. А потом, проследив направление его взгляда, – на нее.

Он шел к ней, и Александра уже начала понимать, кто это… Не мозгом, а каким-то там двадцать шестым чувством.

Не дойдя до нее метров пять, он вдруг метнулся к одному столу, затем к другому, к третьему, выдергивая отовсюду крошечные букетики цветов, украшавшие ресторанные столики, собирая их в охапку…

Ну, точно! Точно так же он делал двадцать… даже чуть больше… лет назад, когда рвал на всех городских газонах цветы для нее!!!

Он приблизился. Ссыпал цветы ей на колени. Потом подхватил ее, сдернув со стула, прижал к себе так крепко, что у нее перехватило дыхание.

– Санька, родная, это ты, ты!!!

Ян. Это был он, Ян, – ее детская любовь! Первая, дивная, во всем неимоверном блеске юного романтизма, чистоты и бескорыстия. Хотя о любви они никогда не говорили, свои отношения называли дружбой и верили, что они таковыми и являются. Они, Санька и Янька, разлучились, когда им едва стукнуло четырнадцать, – Саша перешла в другую школу. Расставаясь, клялись никогда друг друга не забывать и действительно встречались еще года полтора, но все реже… Захватывали новые впечатления, новые люди, новые дружбы, новые увлечения. Но сейчас, вот в это самое мгновение, посреди ресторана, полного чужих людей, посреди чужой земли, стало вдруг так ясно, что это как раз и была ее первая любовь!