Руки прочь! Он мой, или Как стать счастливой с чужим мужем - Юлия Шилова Страница 9

– У меня в семье большие проблемы, – расстроенно произнёс Михаил.

Он ещё раз заверил, что не тронет меня пальцем и я могу спокойно слезть с подоконника. Я так и сделала.

– Не будет ведь твоя жена с тобой разводиться из-за такого пустяка? – осторожно спросила я.

– Не знаю, – буркнул Михаил. – Но скандал жуткий. Самое страшное, что эти статьи увидели мои дети. Они много сидят в Интернете, сама понимаешь. Так вот, весь Интернет как сговорился. Повсюду эти проклятые снимки. Теперь все в курсе – жена, дети, многочисленные знакомые, партнеры. Ужас… У меня волосы на голове дыбом встают, когда я об этом думаю.

– А у тебя дети большие?

– Сыну шестнадцать. Дочке пятнадцать.

– Ну, вообще-то да. Дети достаточно взрослые.

– И самое страшное то, что у меня жена беременна.

– Как беременна?

Я растерялась. Новость – как гром среди ясного неба!

– А что тут удивительного?

– А… зачем? Ведь дети уже взрослые. Разве не хочется пожить для себя? – говорила я, жадно глотая воздух, пытаясь найти нужные слова, которые от растерянности куда-то улетучились.

От этой новости мне стало жутко нехорошо. Скорее всего, в семье Михаила были серьёзные проблемы, и его жена решила удержать супруга подобным образом. У меня в голове не укладывалось, зачем нужен третий ребёнок в браке, где уже есть двое взрослых детей. Беременность его жены совсем не входила в мои планы.

– Ребёнок запланированный?

– Да. Это наше общее решение с женой. Дети вырастут, покинут отчий дом… Чтобы он не стал пустым, мы решили завести малыша.

– А какой срок?

– Пять месяцев. Понимаешь, Люсе нельзя нервничать. У неё и так тяжёлая беременность. И тут эти поганые статьи…

– Всё обойдётся, – только и смогла сказать я, не в силах скрыть чудовищного разочарования.

– Теперь уже дело чести узнать, какая тварь сделала фото и продала их. Я эту гадину задушу собственными руками. – Он вновь занервничал, кашлянул. – Наташка, если узнаю, что ты каким-то боком к этому причастна, то и тебе пощады не будет. Обещаю.

– Да ты с ума сошёл?! Я здесь при чём? Сам подумай, зачем это мне надо?

– Чёрт тебя знает. Ты ещё та лиса. Темная лошадка. Каким образом ты Самуила на себе женила, хотя это было невозможно? Кто знает, может, ты действуешь запрещенными методами.

– Самуил женился по большой любви, он был свободен как ветер. Нам ничто не мешало вступить в брак. – Я поправила упавшую на лоб прядь волос и, стараясь скрыть волнение, запинаясь, спросила:

– Миш, ты что вечером делаешь? Может, посидим где-нибудь? Если не хочешь в общественном месте, приезжай ко мне. Я что-нибудь вкусненькое приготовлю.

– Наташка, ты полная идиотка или прикидываешься? – нервно бросил Михаил, и его опять затрясло, как в лихорадке.

– Я хотела как лучше. Хотела, чтобы ты немного развеялся, отдохнул, выкинул из головы дурные мысли.

– Я уже развеялся! Я вчера так развеялся, что чуть семью не потерял!

Разъярённый Михаил вновь замахал газетой и, позеленев от ярости и злости, выскочил из мастерской.

– Придурок! – только и смогла сказать я, когда дверь за ним захлопнулась. – Какой кретин… Дитятко он настругал, третье по счету… Дурень. Так бы оставил жену с двумя детьми, а так оставит с тремя.

Я подошла к холсту, взяла кисть и стала писать портрет… бабки Антонины. Не знаю, сколько часов я провозилась, но на полотне она выглядела как живая и смотрела на меня укоризненно. На минуту мне показалось, что портрет ожил и заговорил:

– Ну что, не передумала? У него, как-никак, еще ребёнок будет…

– А почему я должна передумать? Антонина, мы же с тобой обо всем договорились. Передумывать не собираюсь, даже если его жена двойней беременна.

– Страшный ты человек, Наталья. Ой страшный.

– Не страшнее тебя, баба Антонина. Мы с тобой друг друга стоим. Ты лучше давай его быстрее привораживай, а то я что-то никакого результата не вижу. Он не захотел провести вечер со мной, а умчался к своей беременной жене. Бежит от меня, как от проказы. Нехорошо это. Мы так не договаривались.

– Ох, Наташка, Наташка… – покачала головой Антонина, и изображение на портрете застыло.

Выйдя из мастерской, я направилась к машине и, увидев прикреплённую к «дворнику» газету, тут же её развернула. Так… На фото мы с Михаилом слились в страстном поцелуе.

– Делать кому-то нечего. – Я хотела выкинуть газету, но обратила внимание на надпись под снимком, сделанную шариковой ручкой:

«Наташа, вот уж не ожидал, что ты начнёшь совращать моих друзей. Прекрати марать светлую память обо мне. Ты ведёшь себя не как вдова очень влиятельного человека, а как обычная дешёвая шлюха. Если бы я знал, что ты будешь так себя вести после моей смерти, никогда бы на тебе не женился. Если ты и дальше станешь осквернять мою память, я заберу у тебя машину. Я дарил её своей жене, а не уличной проститутке.

Твой покойный муж Самуил».

«Чья-то неудачная шутка», – подумала я, смяла и выкинула газету в мусорный бак, села в машину и позвонила в художественный салон, где продавались картины различных художников, и мои в том числе.

Узнав, что проданы две мои картины, я сообщила, что в течение часа приеду за деньгами, и развернула машину в сторону центра. В голове мелькала одна и та же неприятная мысль: «Какой паразит написал мне записку от имени мужа? Чёрный и некрасивый юмор…» Может быть, Михаил отомстил мне за откровенные снимки в СМИ? Нет, на него не похоже. Да мало ли кто это может быть. У моего покойного мужа было полно врагов, а меня возненавидела половина женского населения только за то, что я вышла за него замуж.

Припарковав машину у салона, я встретилась с хозяйкой, которая дружелюбно заключила меня в объятия.

– Наташенька, купили две мои самые любимые картины, – заворковала она.

– Я так обрадовалась, когда услышала. Мне деньги очень нужны. А кто купил?