Следы апостолов. Секретная миссия - Эндрю Олвик Страница 9

— Ах, тетушка, это Вы! — воскликнул молодой князь, подавая руку, чтобы помочь родственнице сойти на землю. — В такой ранний час? Вам, видно, не спалось?

Теофилия Моравская, приходившаяся Доминику Радзи-виллу родной теткой по отцовской линии, считалась близкой родней. История ее замужества вот уже пятнадцать лет оставалась предметом будуарных пересудов среди многочисленных родственников Радзивиллов.

В юности Теофилия была не робкого десятка и находила больше радости в стрельбе из пистолетов и фехтовании, нежели в чтении французских романов и пустой болтовне с модистками, за что была прозвана «рыцарскай дзяучынай». Куда бы не направлялся спесивый Пане Коханку со своим войском, она неизменно следовала с ним, всегда готовая сменить свой походный егерский костюм на уланский мундир и кирасу. Вот и в тот памятный день 26 июня 1764 года, когда под Слонимом сошлись войска ее брата и силы Генеральской конфедерации, поддерживаемые российскими штыками, она была в первых рядах атакующих. Впереди, расчищая путь личной охране Пане Кохане, бился молодой поручик Игнатий Моравский. Игнатий был бедным офицером из захудалого шляхетского рода, что не позволяло ему рассчитывать на благосклонность дам из дома Радзивиллов при иных обстоятельствах, нежели те, в которых они оказались волею случая. Теофилия, увлеченная его ратным азартом и бесстрашием, влюбилась в него, невзирая на происхождение своего избранника. Игнатий не смог устоять и вступил с Теофилией в любовные отношения вопреки голосу разума и доводам близкого друга, который предрекал ему гнев сиятельного брата. Их тайная связь в любой момент могла открыться, что грозило большими неприятностями обоим. Молодые решили скрепить свой союз, так как медлить было уже нельзя. Скрытно, под покровом ночи, они выехали во Львов, где утром следующего дня и обвенчались к неудовольствию брата невесты, могущественного Кароля Станислава Радзивилла. Позже он, все же сменив гнев на милость, не только помог неожиданно свалившемуся на него родственнику получить генеральский патент, но также пожаловал своей непутевой сестре в пожизненное владение имение Заушье, находившееся в десяти верстах от Несвижа и к тому времени уже слегка запущенное, но еще хранящее следы былого величия.

Молодой князь знал эту историю до мельчайших пикантных подробностей и втайне Теофилией восторгался, но более он восторгался ее белокурой внучкой, своей племянницей, тоже Теофилией, названной так в честь бабки. Присягнув на верность Российскому Императору Александру I и получив во владение Несвиж, один из первых своих визитов Доминик нанес в Заушье, где впервые увидел юную Моравскую, чей пылкий взгляд не оставлял сомнений в ее рано вспыхнувших чувствах к нему. Ослепленный страстью, Доминик тут же отослал в Варшаву свою жену Елизавету Мнишек, к которой всегда был равнодушен, женившись лишь по настоянию родни, желавшей вырвать его из-под тлетворного влияния Юзефа Понятовского, и целиком отдался новому увлечению.

— Мне не спится с тех самых пор, — отвечала Теофилия, опираясь на руку племянника, — как вы посетили нас в Заушьи, дорогой племянник.

— Отчего же? — с деланной скромностью осведомился Доминик, чувствуя легкое волнение.

— В нашей глуши любое событие надолго лишает сна и покоя, особенно, если оно может быть истолковано двояко, — загадочно ответила тетка. «Неужели догадалась? — подумал он, наблюдая за ее мимикой. — Ведь мы были так осторожны».

— Кто же осмелился двояко истолковывать мой визит к любимой родне? — спросил он, грозно сдвинув белесые брови, как обычно поступал перед схваткой или на охоте в момент появления зверя.

— Да, будет вам, Доминик, — отмахнулась от его вопроса Теофилия Моравская, изобразив на своем все еще красивом лице гримаску раздражения. Несмотря на непродолжительность пути от Заушья до Несвижа, она выглядела утомленной.

Когда они поднялись на второй этаж, пробило десять. Луч солнца, отразившись от паркета, метнулся к противоположной стене и застыл золотой полосой поперек портрета славного предка хозяина замка, словно опоясав его лентой небесного достоинства.

— А где же ваша супруга? — с наигранным безразличием спросила гостья, ненадолго остановившись перед зеркалом, чтобы поправить примятое в дороге платье.

— В Варшаве, — ответил Доминик. — Она плохо переносит нашу провинциальную жизнь. Что ни день жалуется на мигрени и отсутствие достойного общества, в котором она, конечно, должна непременно блистать.

— Не будьте так строги к ней. В конце концов, она светская дама, княжна, и ей не престало кормить здешних комаров, слушая с утра до вечера шелест деревьев в парке да болтовню слуг. Наше деревенское общество едва ли скрасит ее одиночество, другое дело — Варшава.

— Тетушка, вы, как всегда, правы. Это нам с вами достаточно книг и задушевной беседы, в то время как другим непременно подавай балы.

— Нам с вами? Ах, милый племянник, меня-то вам не провести. Я же знаю, что единственные удовольствия, которые волнуют вашу юную кровь — это вино, лошади, карты и женщины. Ведь так?

— Было бы странно, сторонись я всего этого, — усмехнулся князь, мысленно отдавая должное уму и проницательности Теофилии Моравской.

— Прикажете подавать? — спросил неслышно появившийся из-за шторы лакей.

— Не желаете разделить со мной трапезу? — обратился Доминик к своей гостье.

— Нет, нет, — поспешила с ответом она. — Я никогда не ем перед дорогой. Разве что бокал рейнского…

Лакей удалился с поклоном.

— Какие новости в столицах? — спросила Теофилия, обводя взглядом комнату. Последний раз она была здесь больше года назад, когда молодой князь устраивал прием по случаю принятия во владение Несвижа.

— Все то же, — махнул рукой князь, подавив зевок. — Меня все больше интересуют успехи французского оружия, а не светские сплетни.

— И каковы они, эти успехи?

— Они блистательны. Вот взять хотя бы недавние события под Кольбергом. Досталось шведам. Маршал Брюн задал им, заставив поплавать в Штральзунде. Правда, как говорят, от успехов потерял голову и подписал с Густавом IV Адольфом конвенцию о капитуляции войск от имени «французской армии», запамятовав упомянуть Его Императорское и Королевское величество.

— Теперь все только и говорят о Наполеоне, — молвила Теофилия. — Некоторые на него большие надежды возлагают.

— Ах, тетушка, вот посмотрите, не пройдет и полгода, как Россия и Франция договорятся между собой, а там, даст бог, можно будет говорить о возрождении великой Речи Поспо литой.

— Вы полагаете, Россия этому не будет мешать?

— Будет, еще как будет, но ведь с Императором Наполеоном лучше договариваться, чем воевать! — пылко воскликнул молодой князь.

— Бог с ним, — наконец улыбнулась Теофилия, — поговорим лучше о наших делах. Вы, верно, слышали о том, что дочь моя в скором времени выходит замуж за графа Стажинского?

Доминик, только что потянувшийся к паштету из гусиной печени, так и застыл, на мгновение потеряв самообладание.