Опасная охота - Валерий Еремеев Страница 9

Как сейчас помню его тон, когда он предложил мне собирать манатки и сваливать со службы:

— Несмотря на то, что служебное расследование в отношении вас, Сергей Николаевич, не выявило прямых доказательств вашей вины, сам факт, что ваше имя, замешанное в столь неприятном деле, бросает тень на вас, а стало быть, в вашем лице, и на наши органы внутренних дел. У вас есть только одни выход — самому уйти со службы.

Нет, ну вы слышали? Тень на наши органы! Может он забыл в какой стране живет и считает, что находиться в английском парламенте? Я бы даже рассмеялся в этот момент ему прямо в рожу, если бы мне не было очень грустно. До сих пор понять не могу, неужели он всерьез верил своим словам или же это была его такая особая манера дуракаваляния?

Теперь я снова нахожусь в его кабинете, но уже в другом качестве. Тем не менее, я заметил, что Жулин уступил мне мое старое место за длинным столом, которое всегда занимал во время совещаний. Сделал он это специально или просто сработал рефлекс, я не знаю.

Дождавшись пока Шитрин закончит докладывать, Олег Станиславович достает любимую пилочку для ногтей и начинает облагораживать свои грабли. Мы все молча наблюдаем за процессом.

— И какой же ваш вывод из всего этого, Игорь Васильевич? — спрашивает он Шитрина, оторвавшись, наконец, от столь любимого им занятия.

— Я полагаю, что Коцик крупно задолжал каким-то крутым ребятам, — начинает умозаключать Шитрин, — и они решили свести с ним счеты. Он об этом знал и поэтому нанял себе охрану, наивно полагая, что у этих дилетантов из «Зеты +» есть хоть капля мозгов и, что теперь он сможет спать спокойно. Недоброжелатели Коцика тоже имели завышенное представления о способностях охраны, поэтому решили, прежде чем нанести удар, провести отвлекающий маневр, предложив Лыскову убить Коцика, зная, что он обязательно клюнет на их уловку, и в этом случае их бдительность непременно ослабится. По-моему, они зря старались.

— А у вас уже есть доказательства, что этот наезд был не случаен? — спрашивает Царегорцев, взбешенный таким теоретическим опусом Шитрина.

— Перестаньте. Коцик вас нанял для того, чтобы ничего не случилось. Вы же берете деньги и допускаете, чтобы он попал под машину. Теперь вы в стороне и можете спокойно наблюдать, как мы не спим по ночам, распутывая преступления, которых могло бы и не быть, если бы вы думали головой, а не тем местом, на котором сидите…

Что-то непохоже, чтобы он не спал по ночам: рожа, как у борова. Если и дальше так пойдет дело, то даже форменная рубаха самого большого размера перестанет застегиваться у него на шее и ему придется заказывать себе форму в ателье.

Меня достают его словесные испражнения, и я перехватываю инициативу.

— Хорошо. Допустим, что это так. Но может быть вы тогда объясните нам, недоумкам, какого тогда рожна, человек, который, судя из ваших слов, уже знал, что Коцик попал под машину, все-таки пришел, чтобы передать мне ствол и деньги. Во-вторых, крутые, как вы говорите, ребята обычно не устраивают подобные головоломки. Они просто-напросто в одно прекрасное утро встретили бы его выходящим из дому и разрядили бы в него рожок калаша. Криминальная хроника пополнилась бы еще одним событием, а ваши архивы очередным глухарем. И, наконец, Коцик пришел в агентство в субботу после обеда, а тот, что хотел его заказать, названивал мне уже около двенадцати дня. Если верить вам, то следствие опережает причину, а это абсурд. Так что придется вам поискать другие версии случившегося. Согласен, мы действительно допустили оплошность в том, что не проследили весь мой путь от дома до того самого перекрестка. Но если, по вашим словам, у нас в головах пусто, то о чем думали ваши мудрые головы? Кстати, руководство операцией было ведь возложено на вас, Игорь Васильевич?

Шитрин становиться красным, как рак. Он пытается перебить меня, но я не даю ему этой возможности и продолжаю:

— Кстати, что-то сегодня утором я не заметил ни одного вашего сотрудника. Или, может быть, вы вели наблюдение из ближайшей рюмочной?

— Наши сотрудники, — поспешил на выручку своему коллеге Барышев, — находились там, где положено, Сергей Николаевич, а скрытое наблюдение и заключается в том, чтобы не выставлять себя на показ. Вам это должно быть известно.

— Что ж, в таком случае мои вам поздравления. Скрылись вы действительно мастерски. Надо думать, что выводы, сделанные вами из событий трехмесячной давности, пошли вам на пользу.

Говоря эти слова, я имею в виду не так давно случившееся в нашем городе событие, наделавшее много шума и поставившее на уши все местные правоохранительные органы. У одной высокопоставленной особы был похищен одиннадцатилетний сын. Неизвестный мужчина назначил выкуп в пятьдесят тысяч долларов и предупредил, что если родители обратятся в милицию, то своего сына они больше не увидят. Отец ребенка все-таки сообщил в органы о похищении с тем, однако, условием, что те не будут поднимать шума, ограничатся только телефонным прослушиванием и начнут действовать только тогда, когда вернется ребенок. На следующий день снова позвонил все тот же человек и назначил место, куда должны принести деньги.

Короче говоря, кого только туда не понаехало: все менты города, омоновцы, отряд по борьбе с терроризмом, еще какие-то подразделения неизвестного мне назначения. Я, конечно, понимаю, что по количеству милиции на душу населения мы должны занимать одно из первых мест в мире, если не самое первое. Милиционеры и прочие стражи правопорядка уже давно стали неотъемлемой частью любого городского пейзажа, но ведь не до такой же степени! Ясное дело, что никто из похитителей за деньгами не пришел.

Хорошо еще, что все закончилось благополучно, и единственный похититель (им оказался, пожилой военный-отставник, обозленный на всех за то, что получает мизерную пенсию) вернул мальчика и сдался сам.

Мой намек оказывается слишком прозрачным, чтобы его можно было пропустить мимо ушей. Пилочка выпадает из пальцев Олега Станиславовича и с дребезжанием ударяется об пол. В кабинете устанавливается гробовая тишина. Теперь уже наступает очередь Шитрина выручать своего шефа.

— Что ж, мы поищем и другие версии, — говорит он с ярко выраженным наездом в мою сторону. — И одной среди них может быть и такая, что никакого человека в коричневом пальто просто не было и это всего лишь плод вашего воображения.

— А ствол, мне кто вручил, Пушкин Александр Сергеевич?

— А со стволом мы обязательно разберемся. Кстати, ты, надеюсь, не забыл, что там полагается за незаконное хранение оружия?

— Давайте, разбирайтесь, — отвечаю я, стараясь оставаться хладнокровным.

Мы еще некоторое время переругиваемся, потом Барышев, которого достает этот балаган, в своей неизменной спокойной форме вытуривает нас из кабинета. Деньги, полученные мною в качестве задатка за убийство Коцика, я вынужден сдать, как вещественное доказательство, после чего Царегорцева и меня разводят по разным комнатам и берут показания. Павла отпускают раньше, а я еще остаюсь для составления фоторобота человека в коричневом пальто. Учитывая, что из всех деталей его портрета я хорошо рассмотрел только нос и губы, по тому, что у нас получилось, этого человека не узнает даже его родная мать.