Смех и смертный грех - Дарья Калинина Страница 9

Как только гости немного успокоились, все в очередной раз пожелали молодым счастья и быстро разошлись по своим каютам. Друзьям тоже хотелось хоть немножко передохнуть, чтобы потом спуститься вниз к ужину с радостными и праздничными лицами, как того требовала традиция. А вовсе не с перекошенными и перепуганными, как традиция совсем, напротив, не требовала.

Но если девушки сразу же ушли к себе, то Эдик с Лисицей еще немного побродили по теплоходу, пытаясь отыскать Игоря. Они хотели обсудить с ним план фотосессии, которая предстояла вечером в ресторане. Для компании жениха и невесты был предусмотрен особенный торжественный ужин, но сервирован он должен был быть в открытом и для других посетителей ресторане.

— Мы не можем сделать для вас закрытую вечеринку, — вежливо, но твердо произнесла директор ресторанов теплохода. — Ведь это будет несправедливо по отношению к другим пассажирам. Но когда у нас гостят именинники или юбиляры, мы, конечно, стараемся как-то по-особенному выделить их присутствие на корабле.

Эдику и Лесе пообещали музыкантов, которые будут играть весь вечер для них и их гостей. А также разрешили принести для праздничного стола столько спиртного и продуктов, сколько они сочтут нужным.

Так что стол обещал быть богатым. Музыканты веселыми. Жених и невеста красивыми. Оставалось найти только человека, который бы все это счастье запечатлел для потомства. Эдик с Лисицей обегали весь теплоход, все прогулочные палубы, заглянули во все кафе, бары, побывали в кают-компании и прочих местах, где только мог оказаться Игорь. Но фотографа нигде не было.

— Когда он нужен, его нет. А когда не нужен, сам появляется!

Каюта Игоря, к дверям которой друзья подходили по меньшей мере три раза, также ничем их не порадовала. К тому же Надежда Сергеевна, с которой Игорю — ее внуку — предстояло провести все путешествие, с каждым разом относилась к появлению молодых людей все более и более негативно.

А в последний раз заявила им открытым текстом:

— Дайте же спокойно отдохнуть пожилому человеку! Только прилягу, как вы опять стучитесь. Я и Игорю сказала, чтобы он мне не мешал! Игорь — хороший мальчик, он понимает, как важен для меня покой. Ушел и хлопот с ним никаких. А вы — неугомонные — все время меня дергаете!

Получив такую отповедь от бабушки, Эдик совсем растерялся:

— Где же в таком случае Игорь?

— Скорее всего, на теплоходе, как и мы. Но просто мы с ним ходим кругами. Или же он пошел к кому-то в гости, там и сидит.

Однако после полученного от Надежды Сергеевны нагоняя друзья уже не решились соваться в чужие каюты. Вдруг и прочие родственники, среди которых было немало людей преклонного возраста, тоже хотят отдохнуть, а они им помешают?

— Позвоню ему в последний раз.

Но и этот звонок ничего не дал. Телефон Игоря был по-прежнему выключен.

Признав наконец свое поражение, Эдик с Лисицей разошлись по своим каютам, решив предоставить Игоря самому себе. В конце концов, не маленький, не потеряется. Да и есть захочет, сам найдет и ресторан, и накрытый там стол. Ну а уж они возьмут его за жабры и заставят фотографировать только их компанию, а не всяких там развеселых красоток со стороны.

То время, пока мужчины искали Игоря, Кира провела с пользой. Ей все-таки удалось уговорить Лесю сменить наряд, который раздражал ее все больше и больше. Правда, сделать Кире это удалось не без некоторой борьбы. Ведь вначале Леся и слышать ничего не хотела и намеревалась отправиться к ужину в свадебном платье. Никакие уговоры не помогали. Кире пришлось прибегнуть к крайнему средству. Сделав вид, что она хочет налить себе в стакан лимонада из стоящей на столике бутылки, она неловким движением руки опрокинула полный стакан на подол платья.

— Ай! — вскочила на ноги Леся. — Не могла поаккуратнее!

— Прости.

— Какое прости? Жуткое пятно!

Ядовито-зеленого цвета лимонад и впрямь оставил на платье пятно, по форме напоминающее жабу крупных размеров.

— Ай-ай-ай! — причитала Леся. — Я не могу пойти в испорченном платье! Как думаешь, может быть, отстирается?

— Надо попробовать. Дай мне его!

— Кого?

— Платье!

— Может быть, я сама?

— Нет, нет, я испортила, я и должна исправить.

Кира не успокоилась, пока не отняла у подруги платье и не уединилась с ним в ванной комнате. Ни в коем случае нельзя отдавать Лесе это платье, потому что руки у нее волшебные, кто знает, вдруг и впрямь ей удастся отстирать с белого шелка зеленое пятно? Кире же очень не хотелось, чтобы подруга и дальше щеголяла в этом наряде.

Причиной тому был разговор с тетей Светой, которая получасом ранее заглянула в каюту к Кире и устроила той нагоняй.

— И чем ты, моя дорогая, только думала, когда разрешила Леське купить это вульгарное платье? Бабка на нее и так волком смотрит. И свекровь. Но на свекровь Леси мне плевать, у нее своих денег нет, добытчик в семье Арсений Иванович, а свекру плевать, в каком виде разгуливает невестка. Да и помирать им еще не время. Но вот старуха, судя по всему, пользуется в новой Леськиной семье большим авторитетом. Не стоит ее злить. Бабка очень богата, скоро помрет. Если она невзлюбит Лесю, то лишит их с Эдиком наследства.

— Тетя Света, но Леся и так обеспечена всем необходимым. К чему унижаться перед кем-то?

Но точно так же Кира могла бы разговаривать со стеной. Во всем, что касалось материальной выгоды, тетя Света была необычайно энергична. И сейчас она лишь выразительно покрутила пальцем у виска, показывая Кире, кем она будет ее считать, если та что-нибудь немедленно не придумает.

— В общем, ты меня поняла. Если старуха не полюбит Леську, то я буду считать тебя лично за это ответственной!

И тетя Света удалилась, пригрозив, что зачислит Киру в список своих врагов, если та не избавит Лесю от ее вульгарного платья. Кира испугалась. Насколько она знала тетю Свету, та не шутила. И если Надежда Сергеевна и впрямь помрет, ничего не оставив Эдику и Лесе, то с тети Светы вполне бы сталось обвинить потом в этом Киру. И не только обвинить, но и потребовать с нее материального возмещения понесенного урона.

— Прокляну тебя, так и знай! — раздался голос из коридора.

Кира только вздохнула, закрывая дверь за тетей Светой. Не то чтобы она так уж боялась ее проклятий, но дело в том, что Кира тоже уже наслушалась рассказов о суровом и даже деспотичном нраве Надежды Сергеевны. Старуху уважала и боялась вся ее родня. Уважала за богатство, а боялась за язвительный и злой язык. И хотя Надежда Сергеевна в этой жизни ничего полезного для общества и человечества в целом не сделала, но в своей собственной семье она была безусловной царицей.

— Это пошло еще со времен моего деда, папиного папы, — рассказывал друзьям Эдик. — Он-то как раз был профессором математики, но был безоглядно влюблен в бабушку. Она крутила им как хотела. И все вокруг знали: если хочешь чего-то добиться от деда, действовать надо только через бабушку.