Священный Грааль отступников - Лариса Капелле Страница 9

* * *

В комнате, освещенной только закатными лучами солнца, причудливо играющими на стенах, было двое. Они смотрели друг на друга и молчали.

– Забеспокоился?! – Голос первого был торжествующим и издевательским.

– Почему ты так решил? – вопросом на вопрос ответил второй.

– Иначе бы так срочно не вызвал!

– И, судя по твоему тону, ты думаешь, что я беспокоюсь зря.

Первый промолчал. Видно было, что он взвешивает ответ.

– Теперь молчишь, – констатировал второй.

– Молчу и слушаю, такая позиция мудрее.

– В этом ты прав, тем более ты убедишься в справедливости подобного поведения, если я тебе скажу, что нашему другу все известно.

– Что известно? – насторожился первый.

– Ты его за кого принимал? За идиота?

Ответом на риторический вопрос снова было молчание. После недолгой паузы второй решительным голосом продолжил:

– Ты понимаешь, что мы не имеем права рисковать? Слишком долго мы шли к нашей цели, чтобы смотреть, как все разрушается, словно карточный домик! И позволь добавить, что ты сам навел его на решение загадки!

– У меня не было выхода. Без его вклада нам было не обойтись, ты сам прекрасно знаешь. И нечего на меня все валить! – Первый явно возмутился, и второй поспешил сгладить конфликт:

– Извини, просто нервы последнее время ни к черту. Чем ближе к цели, сам понимаешь. А в последнее время еще эта влюбленная парочка под ногами путается.

– Ладно, расслабься, – с оттенком снисхождения произнес первый, – до парочки нам никакого дела нет, прибыли и уберутся восвояси. А с другом как-нибудь разберемся. Припугнем если что, он восприимчивый.

– А если не впечатлится? – вкрадчиво спросил второй.

– Найдем выход, как известно, нет человека – нет проблем… – с легкостью ответил первый.

* * *

В отношениях Каси и Кирилла утро действительно было мудренее вечера.

– Эй, засони, просыпайтесь! – раздался голос друга Кирилла Игоря, и палатку требовательно затеребили.

Кася с Кириллом медленно и нехотя вырывались из объятий сна. Но от Игоря отделаться было не так-то просто.

– Просыпайтесь! Я вам кофе привез и булочки, в «Сладкоежке» купил. Касе в последний раз понравились, – голосом профессионального зазывалы продолжал настаивать Игорь.

– Все, все, проснулись, – пробормотал Кирилл, расстегивая вход в палатку и выбираясь наружу.

– Уже десять часов утра! – возмущался Игорь, – а мне все байки рассказываете, что, мол, восходом солнца любуетесь!

– Любуемся, но не каждый же день! – возмутилась Кася.

– Ладно, не ворчи, идем лучше кофе попьем вместе. Меня на природу сегодня потянуло, – не обращая внимания на ее недовольство, весело проговорил Игорь.

– На природу! Ты же только позавчера про исключительной важности заказ рассказывал!

– Ну, так я почти все наброски сделал и основную картину начал. Пара дней – и все будет готово. Душа перерыва требует, к матушке-земле прильнуть, ее жизненными соками подпитаться, – дурачился Игорь.

– На данный момент твоя душа, похоже, требует кофе и булочек из «Сладкоежки», – ехидно заметила Кася, – и потрепаться вволю.

– Не без этого… – нисколько не обижаясь, согласился Игорь.

– Кстати, а как ты познакомился с семьей Стрельцовых? – поинтересовалась Кася, когда они устроились около потухшего огня и лакомились горячим кофе с оказавшимися невероятно вкусными булочками.

– С Юлькой с детства в одну художественную школу ходили. Даже в Строгановку вместе думали поступать, – сказал он, и взгляд его неожиданно затуманился: – Эх, Юльку жалко!

– Я не знала, что она погибла, – проговорила Кася.

– А зачем тебе было знать, прошлого не воротить! – махнул рукой Игорь. – А Юльку жалко. Если бы вы только знали, какой это талант был, и девчонка, женщина, я имею в виду, классная была. Простая, без завихрений и чванливости. Это я – малюю и на жизнь себе намалёвываю. Ремесленник я, вот кто! Сам знаешь… Тому речку с ивами нарисуй и дачей его в обнимку, тому – его Дуню в образе Елены Прекрасной, хотя она в лучшем случае на рекламу пива в образе воблы годится. Или еще какую-нибудь дребедень. Сам мой интернетовский сайт видел, так и зарабатываю. Не жизнь, а малина. А у Юльки настоящий талант был. Меня еле в Вологодский областной пединститут на художественное отделение взяли. А её в Строгановском с руками оторвали. Хотя так получается иногда, что не знаешь, где найдешь, где потеряешь…

– Это ты к чему?

– А к тому, что со Строгановки вся эта херня и закрутилась. Что там случилось – никто не знает, да только вернулась она оттуда через год и больше об учебе и слышать не желала. Продавщицей стала работать. Только отец ее – директор школы Вензалинов Яков Александрович, его в нашем городе все знают, – с этим не смирился, пытался бороться, чтобы она учебу возобновила, академический отпуск ей выбил, но она и после академа в Строгановку не вернулась, а фортель похлеще выкинула…

– Какой фортель?

– Замуж вышла за Костю Стрельцова. Яков Александрович после этого с ней общаться перестал.

– Почему ему не понравился Стрельцов?

– Дело тут вовсе не в Косте. Видите ли, Вензалинов в Юльку всю душу вложил, мечтал, что дочка знаменитой художницей станет. Он, Яков Александрович, человеком был очень непростым. Даже удивительно, что он так в Белозерске и застрял, а не в какой-нибудь большой город уехал. Он ведь Ленинградский университет в свое время с красным дипломом закончил. Да и не из простой семьи он. Сам видел, что у них дворянская грамота, пожалованная Екатериной Второй, есть. Может быть, преследований каких опасался, времена тогда непростые были, вот и предпочел затеряться в глуши. А таких широких познаний человек, по-английски и по-немецки свободно говорил, в нашей-то глуши!

– И Юля надежд отца не оправдала, – констатировал Кирилл, – а она что, рисовать совсем бросила?

– В том-то и дело, что нет, – пожал плечами Игорь, – по мне, так она даже лучше стала писать. Словно цветок, свою почву нашла и еще краше расцвела. Да и с Костей они душа в душу жили. Костя ее без памяти любил…

– Любил и убил, – продолжил Кирилл, – если верить всему услышанному.

– Если верить, – вздохнул Игорь и убежденно добавил, – а я вот не верю!

– Не веришь? – ухватилась за это признание, словно за соломинку, Кася. – Почему?

– Я часто у них бывал и хорошо знал…

Игорь начал свой рассказ, и чем дольше он говорил, тем лучше понимала Кася, как жила эта семья. Юля была очень сложным человеком, необыкновенно талантливым. Иногда она существовала словно в параллельном мире, увлеченная своими видениями, окутанная вуалью фантазии, со взрывами смертельной тоски и такими же непонятными и безумными всплесками счастья. С ней никогда не было просто, но Костя любил ее такой, и ему было хорошо с ней. Он не просто любил ее, он боготворил свою жену и готов был ей отдать все – последний кусок хлеба, последнюю рубашку, последний вздох, все, абсолютно все. Он ухаживал за ней как за ребенком и радовался любому ее успеху. Именно с ним Юля отогрелась, и они по-настоящему были счастливы. Конечно, пришедшему со стороны человеку вся эта история с утоплением неверной жены могла показаться абсолютно правдоподобной. Но чем дольше Кася слушала Игоря, тем больше убеждалась, что Костя мог умереть сам, но никогда бы не поднял руку на обожаемую жену. Она не просила доказательств. Она просто приняла веру Игоря как свою собственную. Но оставалось одно: кто-то ведь убил Юлю. И этот кто-то продолжал оставаться на свободе ненаказанным. А другой, утративший одного из самых дорогих людей на свете, мучился в тюрьме.