Доброе лицо зла - Алексей Макеев Страница 9

– С кем? – переспросил Лев. – С чьими детьми?

– Тумана, – повторил Покровский. – «Дети тумана», так они свою группу называют. Хоть слово «группа» тут решительно не подходит. У меня по старой ментовской привычке к этому слову так и просится прилагательное «преступная».

– У меня тоже, – фыркнул Станислав. – Ну, пусть не группа. А что тогда?

– Это… – Виктор Алексеевич замялся, – сразу даже не соображу, как точнее назвать. Литературно-исторический кружок? Любительская театральная студия? Спортивная секция? Все вместе. Плюс немного, самую чуточку, приправленное психушкой. Но последнее касается самых продвинутых, а Светланка к таким не относилась. Они, понимаете ли, играют. Да-да, именно играют. Но относятся к своей игре исключительно серьезно, а «продвинутые» уже просто живут в этой игре.

Видно было, что разглагольствовать на отвлеченные темы Покровскому трудно, не тем сейчас у него мысли заняты. Но Виктор Алексеевич старался изо всех сил:

– Вы вспомните себя мальчишками лет десяти-двенадцати. В индейцев играли? Или, что несколько ближе к теме, в трех мушкетеров? В рыцарей из «Айвенго»? Деревянные шпаги или там мечи, шлемы из кастрюль…

– А то как же! – живо воскликнул Крячко, которому воспоминания детства явно были очень приятны. – Я, помнится, Портосом был.

– Не похож, – скептически заметил Гуров. – Фигурой не вышел, комплекция у тебя, Стас, не Портосья. Но… Да! И мне вспоминается что-то такое. У меня вот щит рыцарский был. Крышка от бака стирального, у нее еще ручка очень удобная. Еле выпросил у матери, зато все пацаны завидовали.

– Вот-вот, – кивнул Покровский. – И у них что-то похожее. Только, повторяю, отношение к этому серьезное, им же всем под двадцать, а кому и больше. И литературная основа другая. А когда и не литературная, а вовсе историческая.

– Слышал я о таких ребятах, – сказал Крячко. – Кстати, только хорошее. Как их, толкинисты, что ли?

– Точно. Это потому, что началось такое бурное увлечение подобными играми с Толкина, – пояснил Покровский. – Они его чаще Профессором называют. «Властелина колец» читать не доводилось? Понятно… А жаль, кстати! Классика двадцатого века. Меня Светланка чуть ли не насильно эту вещь начать читать заставила, а когда я вчитался, то сам бросать не захотел. Понравилось, представьте себе! На первый взгляд вроде бы сказка, но… не совсем.

– Книгу не читал, – сказал Станислав, – а вот фильм видел. Первую серию. Австралиец фильм снимал, по-моему, Питер Джексон. Ничего не скажу – впечатляет! Так что какое-то представление имею.

…Разговор затянулся еще почти на два часа. Затем решили расстаться до завтра: Покровскому, который провел бессонную ночь и очень устал, необходимо было хоть немного поспать, по крайней мере попытаться. А Гурову с Крячко пора было возвращаться в Управление, чтобы встретиться с генералом Орловым и поставить начальство в известность о несчастье, свалившемся на Виктора. Кроме того, нужно было спокойно подумать и наметить хотя бы приблизительный план дальнейших действий.

Над Москвой сиял золотой июньский полдень. На чистом голубом небе – ни облачка, потоки света заливают суетливое мельтешение столичного центра. Всюду массы пестро одетого народа, блестящие лаком машины, разноцветье реклам. Гуров опустил оба боковых стекла «Пежо», и в открытые окошки врывался характерный слитный гул московской улицы, веселый и чуточку взвинченный. Станислав, задумавшись о чем-то, сосредоточенно курил, выпуская дым в открытое окошко машины.

– Лев, – Крячко оторвался от созерцания столбика пепла, нараставшего на кончике сигареты, – почему пароль такой странный, а? Кто там на бульвар вышел? Сирены? Какие еще, к песьей матери, сирены? У меня с этим словом наша милицейская синяя мигалка ассоциируется да «уазик» патрульно-постовой службы. Вот когда пэпээсники по экстренному вызову едут и эту самую сирену включат… Спасите наши уши! Вроде как сто мартовских котов одновременно отношения выясняют.

– Сирены, Стас, это еще такие мифические существа вроде наших отечественных русалок, – ответил Гуров, перестраиваясь в правый ряд. – Только… как бы это сказать, западного происхождения. Живут в воде, красотки, причем исключительно зловредные. Но тоже с рыбьим хвостом вместо ног, так что на бульвар им выходить будет затруднительно. Вокальные данные у сирен – Алла Борисовна от зависти удавилась бы. Голоса неземной силы, красоты и притягательности, кто услышит, тот не может противиться, идет на их зов, тут ему и… сам понимаешь, что настает. А ты про котов! Почему пароль странный, это как раз понятно: он и должен быть странным, чтобы его кто случайно не ляпнул.

Вопрос Станислава про сирен неожиданным образом задел какую-то тоненькую струнку в мозгу Гурова, словно бы зацепился за невидимый крючочек. Но на крючочке не удержался, сорвался и канул в темные глубины подсознания. Лев не огорчился: пусть пока поплавает там.

До поры до времени.

– Лев! – вновь окликнул его Крячко примерно через минуту. Тон у Станислава был удивленным и настороженным. – Не знаю, как там у сирен, а вот у нас хвостик появился. Посмотри в зеркальце внимательнее, видишь – бежевая «восьмерка»? Что-то она мне активно не нравится.

– Уверен? – Гуров пристально вгляделся в зеркальце заднего вида.

– Давай проверим. Сворачивай на Большую Грузинскую и рули мимо зоопарка к площади Белорусского вокзала. Есть там такая хитрая транспортная развязочка… Если он от нас там не отцепится, значит, точно «хвост». Потому что развернемся мы в прямо противоположную сторону. На манер зайчика в лесу.

– Но мы-то с тобой не зайчики! – рассерженно сказал Лев через пять минут, убедившись, что бежевая «восьмерка» после маневра на площади Белорусского вокзала так и держится на три машины сзади. – Мы с тобой, пан Станислав, звери несколько посерьезнее. Как бы нам с этим настырным типом поближе познакомиться? Нет, нельзя! Если это из-за нашего визита к Вите, то не стоит показывать, что мы обнаружили слежку. Но очень мне хочется узнать, кто бы это мог быть… У меня идея появилась: что, если мы ему свой хвостик прицепим? Потаскаем его маленько по городу, а там парни из службы внешнего наблюдения подключатся. Подожди-ка…

Станислав достал мобильник, набрал номер оперативного дежурного по Управлению.

– Полковник Крячко говорит. Харитонов, ты? Леша, ты машину Льва Гурова, серый «Пежо», знаешь? Отлично. Я тебе из нее и звоню, а Лев Иванович за рулем сидит. Тут за нами увязалась бежевая «восьмерка», очень похоже на «хвост». Организуй по-быстрому, минут через десять, экипаж СВН. И пусть ждут нас, скажем, на перекрестке Кутузовского проспекта и Большой Дорогомиловской. Объясни им, кого ждать. Как дождутся, пусть цепляются к «восьмерке», только очень осторожно и ювелирно. Пусть пасут ее. Хорошо бы узнать, что это за машина и кому принадлежит, но сделать это надо так, чтобы тот, кто в машине, об этом не догадался. Все понял? Действуй!