Друзья, любовники, шоколад - Александр Макколл Смит Страница 9

Возможно, его вообще не учили истории. Знает ли оно Марии Стюарт, Марии Шотландской? Или об Иакове VI? Парень смотрел на нее смущенно и даже испуганно. Скорее всего, его жизнь изломана горькими обстоятельствами, вина за которые, безусловно, лежит не на нем.

– Приготовьтесь быть со мной терпеливым, – попросила она. – Мне случается совершать промахи. И как только меня угораздило включить эту сигнализацию?!

Он улыбнулся. Нервно, но улыбнулся.

– Я долго прилаживался к этой работе, – заметил он. – Труднее всего было запомнить названия всяких сыров. Чеддер и бри – это ладно, но все остальные… Тысяча лет прошла, пока запомнил.

– Это у всех так бывает, – ответила Изабелла. – В сырах я разбираюсь, и даже неплохо, в винах – тоже. Но когда дело доходит до специй!.. Кардамон, ну и все прочее. Никак не могу запомнить названий.

Эдди двинулся к выключателю. В офисе не было окна, и свет проникал сюда только из магазина, просачиваясь мимо кофейных столиков и мешков с мюслями и горьким рисом.

– Обычно я прихожу и сразу же готовлю все для кофе, – сообщил Эдди. – Тут есть любители выпить чашечку по пути на работу.

В магазине было несколько столиков, за которыми завсегдатаи пили кофе и просматривали с небольшим запозданием приходившие с материка газеты. Французская «Монд» и итальянская «Коррьере делла сера» бывали всегда, иногда к ним добавлялся немецкий «Шпигель», который привлекал Изабеллу довольно часто мелькавшими статьями о Второй мировой войне и исторической вине Германии. Память необходима, и какая-то часть немцев всегда будет помнить о том, что произошло, но неужели не придет время, когда мы сможем опустить занавес над всеми этими чудовищными картинами? Если хотим избежать повторения – никогда, говорят некоторые, и немцы очень серьезно относятся к этому мнению, хотя остальные народы в массе, возможно, и предпочли бы забыть. Нравственная серьезность делает немцам честь, считала Изабелла, и чувствовала к ним глубокую симпатию. Любой народ, кто угодно способен в минуты безумия на такие же преступления. Заслуга немцев в том, что они не побоялись взглянуть в лицо содеянному. А вот турки – предъявляют ли они столь же строгий счет своей истории? Если да, она, Изабелла, об этом не знает, и никто почему-то не пишет о геноциде армян, а ведь это чудовищное преступление произошло на памяти ныне живущих. Но все молчат. Все, разумеется, кроме армян. И бельгийцев, вдруг вспомнилось ей. Бельгийцы несколько лет назад провели у себя в Сенате резолюцию, осуждающую то, что случилось с армянами в Османской империи. Кто-то тогда сказал, что это превосходно, но почему бы им не осудить заодно злодеяния короля Леопольда в Конго? А ведь еще есть племена в Океании, чьи предки съели, да-да, буквально съели коренное население захваченных ими островов. Да и британцам случалось проявлять бесчеловечность в самых разных частях света. Это по их вине вымерли аборигены Тасмании. Немало разных жестокостей и преступлений вершилось под славным флагом Соединенного Королевства. Когда британские историки прямо заговорят о позорном участии Великобритании в торговле рабами? В том числе невольниками арабского происхождения. Не говоря уж о чернокожих африканцах (что явно не способствовало расцвету их континента). Мы все вели себя одинаково скверно, но в какой-то момент об этом потребовалось забыть или, как минимум, вынести знание за скобки, потому что, держа историю на мушке, мы неминуемо приходим к взаимным претензиям и обвинениям, заново скатываемся к жестокости и насилию, которые способно погасить только забвение и прощение.

Все это очень хорошо, но никак не относится к торговле деликатесами, вспомнила наконец Изабелла, встала и открыла сейф, набрав комбинацию цифр – 1915, – записанную для нее Кэт. 1915-й – первый год геноцида армян в Турции, но Кэт этого явно не помнила. На памяти Изабеллы племяннице вообще не случалось произнести слово «армяне». 1915 – четыре последние цифры ее телефона, так что за выбором кода скрывается вполне прозаичная, практическая причина.

Изабелла услышала шуршание кофейных зерен, которые Эдди засыпал в кофеварку, потом вдохнула аромат свежемолотого кофе. Заправила ленту в кассу, выложила еще одну пачку полиэтиленовых пакетов – пусть будет с запасом. И ощутила удовлетворение: всё в порядке, можно и начинать. Стоя на своем месте, Эдди подбодрил ее, со значением подняв оба больших пальца. Нас связывает чувство локтя, подумала Изабелла, особая солидарность, которую всегда дает совместная работа. Это не то что дружба, это чувство причастности к общему делу. Мы вместе работаем, и нас связывают невидимые нити верности и поддержки. Поэтому члены британских профсоюзов и называют друг друга «братьями» и «сестрами». Мы несем одно бремя и стараемся облегчить его друг для друга. Пожалуй, чересчур патетично для магазина деликатесов в центре Эдинбурга, подумалось ей, но все равно здесь есть над чем подумать.

Утро выдалось хлопотливым, но все прошло хорошо. Явился, правда, один неприятный клиент с полупустой бутылкой. Он объявил, что вино отдает пробкой, и потребовал заменить его. Изабелла знала, что в таких случаях Кэт не вступает в переговоры, а заменяет товар или же возвращает его стоимость, но, понюхав вино, отчетливо ощутила не специфическую горчинку пробки, а кисловатый душок уксуса. Отлив немного вина, она осторожно попробовала его на язык и, глядя прямо в глаза покупателю, парню в пестрой шерстяной шапочке, спокойно сказала:

– Это вкус уксуса. Бутылку оставили незакупоренной, и вино скисло.

Наблюдая за парнем, она подумала, что, по всей вероятности, он выпил половину бутылки, а потом так и оставил ее открытой на день или два. Этого было достаточно, чтобы при нынешней теплой погоде вино скисло. А теперь он желает получить вторую бутылку, и бесплатно. О привкусе пробки прочел, наверное, где-нибудь в газете.

– Я только что раскупорил бутылку, – возразил покупатель.

– Но тогда почему же выпито так много? – спросила Изабелла, указывая на уровень жидкости.

– Потому что я сразу налил себе полный бокал, Попробовал и выплеснул в раковину. Налил еще бокал, чтобы окончательно удостовериться, и снова вино отдавало пробкой.

Изабелла молча смотрела на парня. В том, что он врет, сомнений не было. Но доказать она ничего не могла.

– Хорошо, я заменю вам бутылку, – сдалась она, понимая, что вот так ложь и торжествует. А лжецы уходят безнаказанными.

– «Кьянти», пожалуйста, – объявил парень.

– Но вы покупали не «кьянти», – возразила Изабелла. – В вашей бутылке австралийский «шираз». «Кьянти» у нас в магазине дороже.

– Вы нанесли мне моральный ущерб. И должны его как-то компенсировать.

Изабелла ничего не ответила. Сняв с полки бутылку «кьянти», вручила ее покупателю.

– Если не выпьете сразу, непременно заткните пробкой и поставьте на холод. Это замедлит процесс скисания.

– Не надо мне этого объяснять, и сам знаю, – огрызнулся парень.

– Да, разумеется, – кивнула Изабелла.

– Я хорошо разбираюсь в испанских винах. – Ему было никак не уняться.