Братство обреченных - Владислав Куликов Страница 9

— А вы в этом доме живете? — Вопрос прозвучал просто и естественно, как бы сам собой. Без излишнего интереса, без нажима. Мол, я так спросил, чтобы завязать разговор с симпатичными девушками.

— Да, — ответила девушка с семечками. — Вот в этом подъезде.

Дальнейшее было делом техники. Вскоре к разговору присоединилась и другая. За несколько минут он незаметно вытянул из них все, что надо было узнать. Например, дату рождения. Чего проще: в шутку спросил, кто они по гороскопу. Не совместимы ли с ним случайно?

На конспиративной квартире Куравлев аккуратно записал установочные данные девушек. Никого из разведчиков в ту ночь домой не отпустили. Конспиративная квартира словно превратилась в проходной двор. Сначала приехал начальник областного управления со свитой. Потом особняк наводнили следователи родной конторы. Они по десять раз допрашивали каждого разведчика, заставляя вспоминать мельчайшие детали. Не избежал этой участи и Куравлев.

«Совершенно секретно

ПРОТОКОЛ

Допрос свидетеля

Старший следователь по особо важным делам следственного отдела УФСБ РФ по Оренбургской области майор юстиции Стечкин А. А. допросил в качестве свидетеля Куравлева Геннадия Захаровича.

По существу вопросов свидетель показал: в этот день я пришел на работу к девяти часам. Сергей Шилкин был уже там. Ничего необычного в его поведении я не заметил. У нас был организован субботник. Он руководил уборкой мусора на территории.

Обедали мы в кабинете № 6. Там были я, Шилкин и Тюничев. Разговор был неконкретный, общего характера. Шилкин предлагал Тюничеву съездить с ним за машиной в Тольятти. А Тюничев был согласен ввиду отсутствия денег ехать за его счет. Конкретной даты поездки не оговаривалось. Накануне Шилкин уже говорил, что собирается приобрести автомобиль. Сообщал, что до тридцати миллионов он наберет. Говорил, что часть денег у него есть, остальное займет у родственников…

Когда мы уходили с работы, Шилкин был в черном длинном плаще. Если бы под ним у него в кармане был пистолет, то я бы его не увидел, так как плащ был широким.

В автобусе мы не разговаривали, так как между нами стояли люди. Примерно в 18.30 мы доехали до остановки «Железнодорожная больница», где всегда выходил Сергей. Он попрощался со мной, сказав: «Пока. До завтра», и вышел. Я видел, как он перешел через дорогу и направился к своему дому. Я продолжил поездку…

В хищении пистолета и убийстве Шилкина я не подозреваю никого. Как мне известно, Шилкин вел нормальный образ жизни. За все время, что я с ним знаком, он близких связей по месту жительства ни с кем не поддерживал. Праздники и семейные торжества Шилкин в основном отмечал в кругу сослуживцев. По характеру он был не скандальным, очень общительным, не скрытным человеком. Как мне также известно, Сергей всегда после работы шел домой. Я не знаю и никогда не слышал о том, чтобы он с кем-либо поддерживал интимные отношения. Он очень любил своих детей и всегда стремился к ним.

С моих слов записано верно и мною прочитано, дополнений и изменений не имею.

Куравлев (подпись)».

Следователи, которые вскрыли сейф Шилкина, обнаружили среди папок конверт с пачкой зеленых купюр. Всего там было две тысячи двести пятьдесят долларов (что по курсу тогда составляло около двенадцати миллионов рублей).

— Будешь теперь бригадиром вместо Шилкина, — сказал начальник подразделения Куравлеву, когда тот вышел с допроса.

«В тот день где-то в небесной канцелярии начался обратный отсчет безоблачных дней, отпущенных лично Куравлеву. Еще чуть-чуть — и жизнь покатится под откос. Но оставалось короткое время счастливого неведения… Признайтесь честно, а кто из нас, живущих на Земле людей, знает наверняка, что завтра его тоже не выбьют из седла?»

Эта фраза родилась в голове Ветрова, когда он сидел в кабинете подполковника Трегубца. Книги еще не было даже в проекте, но Андрей набрасывал фразы для будущей статьи. Однако в итоге он именно так закончил первую главу книги.

Правда, в тот момент Ветрова меньше всего интересовали дальние перспективы. Он вежливо поторапливал Трегубца, который явно тянул время.

— Хотите пообедать? — спрашивал офицер.

— Спасибо, я так плотно позавтракал, что думаю обойтись даже без ужина. — Ветров улыбнулся. — Я с нетерпением жду встречи.

— Сейчас пойдем. — Трегубец поднял трубку телефона. — Мне только надо сделать один звонок. Кстати, вы знаете, как называется наша колония?

— Как?

— Черный Дельфин.

— Почему?

— Тюрьму здесь построили еще при Екатерине, — Трегубец положил трубку. — Этот корпус до сих пор сохранился, там сейчас и сидят пожизненники. А перед входом — статуи черных дельфинов. Откуда они здесь взялись, кто их поставил, зачем — уже неизвестно. Но вот стоят же. Поэтому заключенные и стали называть колонию Черным Дельфином. Так прижилось, что уже и сотрудники порой в официальных бумагах Черный Дельфин пишут. Но мы их поправляем, конечно.

— Надо же, — задумчиво произнес Ветров.

Он давно заметил, что у российских тюрем поэтичные названия: Белый Аист в Астрахани, Черный Дельфин здесь, в Соль-Илецке, Огненный Остров в Вологодской области, Белый Лебедь. Да и Матросская Тишина звучит романтично. Но только романтика эта с горечью. Нет в ней любви, нет надежды. Ведь на людях, попавших в утробу белых «аистов» и «лебедей», стоит клеймо изгоев. Порой — вполне заслуженное клеймо. И не смыть его, не срезать с кожи… Потому что самое страшное клеймо — всегда незримое.

Ветров отмахнулся от этих мыслей.

«Надо меньше умничать, а то меня часто заносить стало», — подумал он. Андрей давно заметил за собой грешок пускаться в какие-то заумные размышления. Он старался вовремя обрывать себя, но это не всегда получалось. Потому что от умных мыслей раздувалась грудь! Ветров начинал чувствовать себя оратором перед внимающей аудиторией. Ему мерещились восхищенные взгляды слушателей. Хотелось говорить еще и еще. Жаль только, что благодарные и восторженные слушатели существовали лишь в его воображении.

— Так мы идем? — нетерпеливо спросил Андрей, возвращаясь с неба на землю.

— Минутку. — Подполковник вновь поднял трубку и крутанул диск.

— Прошу прощения… — Офицер прикрыл микрофон ладонью. — Надо сделать срочный звонок. По работе. Потом пойдем.

«Надо так надо, — подумал Ветров. — Может, тайну какую сейчас услышу…»

— Борис, как там у тебя? — спросил Трегубец, когда на том конце провода ответили. — Нет, так не пойдет… Пойми меня: здесь нужно что-то более серьезное…

Голос подполковника становился все более раздраженным.

— Я больше ждать не могу… Не уговаривай меня… Хорошо… Хорошо…

Ветров даже не подозревал, что речь шла о нем. Собеседник Трегубца — куратор из ФСБ — уговаривал отложить встречу. Но у подполковника было и свое начальство, чей приказ он не мог нарушить. Знай Андрей про этот расклад, он несомненно с большим интересом прислушивался бы к разговору (точнее, к монологу, поскольку слышал только реплики подполковника). А так — лениво листал дело.