Тульский - Токарев. Часть №1 - Андрей Константинов Страница 9

— Что? Опять не слава Богу?

Женя сглотнул с усилием ком в горле:

— Через мою проходную только что вынесли семиметровую трубу…

Опер, не удивляясь (в УРе вообще редко удивляются), посоветовал:

— Тогда — гони за вазелином.

Пару бумаг им помог поднять с пола какой-то незнакомый дядька, видимо, кем-то вызванный в ОУР. Жаринов, забирая у него листы, строго сощурился:

— Так… Сов. секретно… Ознакомился?!

— Так ведь… Я же — случайно… — сконфузился посетитель.

— Слу-уча-айно… Случайно срок с пола поднимают! Это же… Это же — «перед прочтением — съесть». Эх ты, бедолага… Загубил жисть.

Посетитель дико глянул на оперов и метнулся куда-то по коридору. Жаринову немного полегчало. Выждав еще на всякий случай минут пятнадцать, Женя зашел в кабинет напарников. Андреев и Арцыбашев пили пиво. Потерпевшей тоже предлагали, но она деликатно отказывалась, с натянутой улыбкой слушая бред о безопасности личного имущества, излагаемый Арцыбашевым. Женщина пыталась выбрать момент, чтобы сказать: «Извините, я могу идти?» — но все никак не могла решиться. «Выручил» ее Жаринов:

— Вера Андреевна! Вы будете смеяться, но понятые сбежали — с вашим же кошельком.

Андреев поперхнулся пивом, Арцыбашев загоготал, но тут же заткнулся.

— Как же так случилось? — спросила потерпевшая, скорее желая как-то заполнить нехорошую паузу, чем услышать ответ.

— Ну, так… Магнитная буря — каромультук называется. Можете жаловаться.

Вера Андреевна встала и неуверенно пошла к двери. Ее никто не останавливал.

— Я не собираюсь… Я все видела… Зачем вы так? Я — пойду?

— До свидания. В голову не берите, Вера Андреевна, бывает…

Андреев поскреб в затылке и крякнул:

— Так, всем постам — отбой… Жень, веди сюда Кое-Как — поворкуем…

…До карманника случившееся дошло не сразу, но когда все-таки дошло, то он гордо парировал обращенный к нему длинный текст Жаринова одной-единственной, но емкой фразой:

— Делов не знаю.

После чего замкнулся с видом оскорбленной добродетели. Крыть было нечем, и Жаринов пошел провожать Кое-Как на улицу — волю.

Вдохнув свежий воздух свободы, жулик посмотрел на хмурое лицо опера и с суровым пониманием, что «наши козыри», произнес:

— Евген! Я — мазурик отошедший… Может, хватит мучить друг друга? Вот, как солдат… — тут Кое-Как хрюкнул, — …солдата прошу! Мы ж с тобой — с одного года в системе Эм-Ве-Де…

И так это он душевно сказал, что Жаринов не выдержал и рассмеялся, подобрев лицом:

— Ладно… Чапай, от греха.

Кое-Как светски наклонил голову:

— Водка кончится — заходите в «Бочонок». Мы наверняка там праздновать будем.

Опер хмыкнул:

— Еще скажи, что нальешь!

Карманник пожал плечами:

— Во церемонии! У меня монета кончится — ты угостишь.

— Ага… девок снимем — в кабинет ко мне поведем?

— А что у тебя — вагон для некурящих?

— Нет… Я представил картину маслом: мы, вы, тетки, вино-колбаса и… внезапная проверка из главка.

Кое-Как покрутил носом и прищурился:

— И что? Во-первых, временно ты будешь очень известен. Во-вторых, и обо мне слух до чистопольской крытки дойдет. В-третьих, через пару лет где-нибудь в пермских лесах: я на поселке, а ты — прапорюгой при женской бане. Смяшно будет…

— Обхохочешься, — кивнул Жаринов. — Убедил. Обормотам этим передай… А, ладно, ничего не говори. Свидимся. Бывай.

В отдел Женя вернулся почему-то с неплохим настроением. К нему тут же заглянул уже знавший ситуацию замнач ОУРа.

— Ну? Докладывай!

— Ну, не прокатило, — Жаринов вздохнул и развел руками:

— При чем здесь — «не прокатило»? — начальство с трудом давило в себе смех. Женя рванул рубаху на груди:

— Ну не было презервативов, когда мои родители познакомились!

— Понесло, — начальник махнул рукой и забыл об инциденте. Оперов своих он понимал и любил.

* * *

Из письма Веры Андреевны Яковлевой подруге:

…без историй я не могу прожить и недели: недавно в трамвае у меня вытащили кошелек. Жулика схватили почти сразу! Долго рассказывать — интересные и грустные впечатления, но двое молодцов из их шайки вызвались понятыми и из кабинета в милиции унесли и мой кошелек, и какие-то протоколы! Карманника, думаю, отпустили. Я уже дома почувствовала: а ведь лихой сюжет!

Ирина, ты накинешься, что я поэтизирую, ничего не вижу вокруг, но они мне все безумно понравились.

И еще. Если большинство ворует по чуть-чуть, прикидываясь «честными», то лишь единицы сделались настоящими ворами. Но в том-то вся и «штука», что — «настоящий» в данном случае синоним «честный»! Ира, ведь он морально чище, чем работяга, чем партийный функционер, которые, тоже тащат, но при этом делают вид, что «строят социализм»…

* * *

…А в «Бочонке» вечером действительно отмечали. Гоша и Артур смотрелись именинниками, Кое-Как по пятому разу рассказывал о своих переживаниях, пиво лилось рекой, водка — ручейками. Варшава сидел рядом с Артуром и, казалось, думал о чем-то своем, улыбаясь невпопад. Когда Гога на бис начал изображать всю историю в лицах, Варшава положил ладонь Тульскому на затылок и заглянул в глаза:

— А ты — вырос…

Вор хотел добавить еще какое-то слово, но в последний момент поперхнулся.