Заколка от Шанель - Ирина Андросова Страница 9

– Именно! Именно безобразничает! – горячо соглашался с ним младший лейтенант Нетреба.

– Тогда оформим как хулиганку и закроем на трое суток, – вынес соломоново решение дежурный.

Младший лейтенант проворно подбежал к потерпевшему и обрушил ему на плечи всю мощь вверенного ему резинового оружия, в народе именуемого демократизатором. Перетянув Карима Киримова по хребту, Нетреба ухватил бедолагу за шкирку, хорошенько встряхнул и принялся теснить в сторону обезьянника, где изнывали от скуки три русофила.

От такого подарка местные скины пришли в неописуемый восторг, который и выразили наглядно, исполнив полный страсти боевой танец охотников за черепами. Беснуясь, они запрыгивали на скамейку, трещали по прутьям расческами и тянули к несчастному азербайджанцу алчные лапы. Плачущий Карим Киримов уже и сам был не рад, что настаивал на возмещении такого ничтожного ущерба, как ящик малины. Теперь он готов был отдать всю партию товара, лишь бы выбраться из этого страшного места. И в самый последний момент, когда, казалось, камера предварительного заключения, где его так ждали, была неминуема, хлопнула входная дверь, по коридору прошуршали шаги и юный голос негромко произнес:

– Дежурный, потрудитесь объяснить, что здесь происходит?

Капитан Рыбников от подобной дерзости даже оторопел. От былого его добродушия не осталось и следа. Сурово сдвинув брови в центр лба, туда, где козырек фуражки встречался с переносицей, он выпростал из-за стола грузное тело и неторопливо направился к кудрявому розовощекому юноше со старомодным портфелем в руках. Юноша стоял перед загончиком дежурного и, самоуверенно выпятив грудь под узким пиджачком, из которого вырос еще в школе, таращил на капитана наивные серые глаза.

Угрожающе отдуваясь и топорща черные как смоль усы, дежурный надвигался на зарвавшегося нахала, намереваясь показать невеже, где раки зимуют. Упершись пузом в его наглаженную рубашку под куцым пиджаком, капитан прищурил водянистые глаза и вызывающе спросил:

– А ты откуда такой взялся, чтобы я тебе отчет давал?

Кудрявый юноша не подал виду, что напуган, однако румянец на его лице стал еще ярче, пополз со щек на шею и скрылся где-то под воротом голубой, в полосочку, застиранной рубашки. Юноша вскинул расчесанную на прямой пробор голову и с напором сказал:

– Я следователь Козелок из Бугульмы.

Бравые ребята, защитники чистоты родной столицы, дружно заржали, подхватив гомерический смех ошивавшихся в дежурке милиционеров. Азербайджанский торговец и тот тихонько хихикнул сквозь слезы.

– Кто-кто? – изумился дежурный. – Какой еще козелок из Бугульмы? Ты что, мужик, издеваешься?

Вот теперь розовощекий юноша вышел из себя. Он покрылся пятнами и, кинув полный презрения взгляд на дежурного, сердито пропыхтел:

– Я вот напишу на вас рапорт в прокуратуру, тогда узнаете, издеваюсь я или нет.

И, подхватив портфель под мышку, припустил по коридору, в конце которого, свернув на лестницу, устремился на второй этаж.

– Э, мужик, ты куда? – всполошился капитан.

Из дежурки показался сержант Мешков и, лениво отрывая зубами кусок черствой булки и запивая его кефиром, миролюбиво произнес:

– Да ты, Серега, не гоношись. Это следак наш новый. Козелок Федор Антонович. Салага неученая. Опера, так же как и ты, сперва не поняли, что это за козелок из Бугульмы. Когда он представлялся, так прямо и сказал – я, говорит, козелок из Бугульмы. А теперь ничего, ребята привыкли и не так уже ржут, когда его фамилию слышат.

– А-а, ну тогда ладно... – немного оттаял капитан Рыбников. И тут он заметил ссутулившегося, чтобы стать как можно незаметнее, Карима Киримова. Исполнительный младший лейтенант держал потерпевшего за заломленную руку и вопросительно посматривал на дежурного по отделению.

– А этот что, до сих пор еще здесь? – осерчал капитан. – Гони его в шею от греха! А то ишь, защитнички законности кругом, того и гляди, рапорт наваляют. И этих черносотенцев минут через десять отпусти, а то уже прямо и не знаешь, как себя с задержанными вести, чтобы, не приведи Бог, кого не обидеть.

И не успела за азербайджанцем захлопнуться дверь, как тут же раздался телефонный звонок. Дежурный нехотя вернулся на свое рабочее место и взял трубку.

– Дежурный по отделению капитан Рыбников слушает... – невнятно сказал он. И уже четче добавил: – Да, диктуйте, записываю. Труп в квартире. Пишу адрес. Бригада выезжает.

И, не скрывая злорадства, стал набирать номер оперативного отдела.

– Юрик? В Большом Власьевском переулке труп. Давайте-ка на выезд. И этого, козелка из Бугульмы, с собой прихватите. – И в усы себе пробурчал: – Пусть лучше занимается своими прямыми обязанностями, а не командует дежурными по отделению.

* * *

Господин Семен Камальбеков, более известный в определенных кругах как Сенька Пуп, проживал в старом шестиэтажном доме дореволюционной постройки в Большом Власьевском переулке. Вот по этому-то соседнему с нашей улицей переулку мы и бежали, вздымая клубы пыли, как стадо бизонов. Я вскользь отметила про себя, что, даже недолго пообщавшись с соседом Аркадием, уже начала мыслить звероподобными образами и даже хотела спросить, откуда у него такая любовь к фауне, но тут наш стремительный бег закончился перед дверями парадного подъезда старинной шестиэтажки.

Оглядевшись по сторонам, доктор Орлов гневно сверкнул очами на здоровенную черную машину, вроде бы «лексус», я не разобрала, и сквозь зубы процедил: «Ведь дома, гнида такая, только к телефону не подходит...» Я занесла в записную книжицу «гниду» и приготовилась к продолжению цветистой тирады. Но, как то ни странно, продолжения не последовало. Притихший на нервной почве доктор подергал запертую дверь парадного и без особой надежды на успех потыкал указательным пальцем в кнопки домофона. Дожидаясь ответа, долго вглядывался через узорное стекло в туманный сумрак подъезда. Наконец повернулся ко мне и, кивнув куда-то в сторону, решительно скомандовал:

– Айда через черный ход!

И я, выдувая пузыри, которые с задорным шумом лопались, вприпрыжку последовала за доктором Орловым во внутренний двор. Мне по большому счету без разницы, куда идти за подопытным зоохолериком, главное, чтобы он там позабористее выражался. По-видимому, Аркадий как раз и собирался целиком и полностью отдаться этому занятию. Не оборачиваясь на досадную помеху, которая семенила за ним по пятам и хлопала жвачкой, он, прыгая через ступеньку, поднялся по черной лестнице на последний, шестой, этаж и громко постучал в филенчатую дверь, сохранившуюся, по-видимому, еще со времен постройки дома. Повинуясь силе инерции, створка двери подалась внутрь. Сквозь приоткрывшуюся щелку пробивался слабый свет. Доктор постучал еще раз и решительно распахнул незапертую дверь.

– Эй, есть тут кто-нибудь? – громыхая ботинками по наборному паркету и держа курс в сторону гостиной, кричал на бегу разъяренный хирург.

Вдруг он на полном ходу остановился в дверях комнаты, на секунду застыл, издал протяжный стон и в то же мгновение стремглав сорвался с места, кинувшись в глубь помещения. Я привстала на цыпочки и вытянула шею, чтобы лучше видеть, что там, в глубине, происходит. И увидела. В самом центре просторной комнаты, широко раскинув руки, лежал труп крупного брюнетистого мужчины в огненно-красной рубашке и голубых джинсах. Красивое сочетание, мне оно очень нравится. Половинка белого халата, разодранного по шву, половой тряпкой распласталась на лакированном полу между мертвым телом и прямоугольным журнальным столиком, окаймленным кованым железом.