Перстень Калиостро - Наталья Александрова Страница 9

На что я, в полном уважении к мессеру Джироламо, улыбаясьже, отвечал, что повторить таковые вещицы для меня не затруднительно, нобольшого нет в том интереса, а что интереснее сделать новые и замечательныевещи, изукрашенные подобными гротесками, но только еще точнее и искуснее. И притом случилась упомянутая дочка того мессера Джироламо, и она весьма кокетливостроила мне глазки и недоверчиво говорила, что невозможно мне сделатьсказанное. Тогда я весьма учтиво с ней поговорил и обещал сделать для неекакую-нибудь вещицу редкостной тонкости и изящества, изукрасив ее такими жегротесками, и сделать эту вещицу ей в подарок, ничего не взяв за работу,поскольку и отец ее, мессер Джироламо, премного для меня сделал доброго, и самаона своей красотой очень была для меня приятна.

Тогда, взяв один золотой дукат, я приступил к задуманнойработе. Столь мало золота взял я, поскольку хотел сделать для той прекраснойФранчески маленький перстень, достойный ее изящества и красоты. Однако,приступив к своей работе, я не знал, какой камень мне вставить в тот перстень.Как ни думал я, все камни казались негодными.

И вот однажды прохожу я мимо Барджелло и лицезрею такуюпрежалостную картину: трое дюжих молодцев обступили одного мессера, судя поплатью — иностранца, и теснят его, нанося удар за ударом своими шпагами. Мессерже иностранец отбивается от их шпаг с большой отвагой, но, будучи один противтроих, начинает уставать и не имеет надежд на спасение. Тогда я, вытаскиваясвою шпажонку, без которой и шагу не мог ступить, восклицаю: Берегитесь, трусы!

Втроем ли на одного прилично нападать истинным флорентийцам?Так получите же!"

И с этими словами начинаю жарко раздавать им свои удары.Трусы эти, видя, что дело их не выгорело, развернулись и позорно бежали,оставив нас с мессером-иностранцем двоих на поле боя. Тогда помянутыйиностранец, вежливо кланяясь, благодарит меня сердечно за помощь и ловкостьмоей шпаги.

И представляется мне иностранным графом де Сен-Жермен. Начто я также называю ему свое имя, и видно, что имя мое ему очень известно.Мессер Бенвенуто, — говорит мне помянутый граф, — позвольте мнеподарить вам один только камень. Ибо мастеру, каков вы есть, невозможноподарить перстень или запястье, или любое другое изделие чужого мастерства, ибоваше мастерство выше любых похвал; но этот камень вы обрамите в золото исделаете из него перстень необычайной красоты, и тогда это будет замечательно иискусно. И только запомните, мессер Бенвенуто, что названный перстень будет непрост.

Он дарить будет счастье всякому своему владельцу, кто в дарего получит; но ни продать, ни потерять, ни же украсть перстень тот будетнельзя, а только в дар получить или подарить любезному сердцем человеку".

И мессер граф протянул мне на ладони удивительный камень,черный с глубоким тусклым отливом и как будто дымом, курящимся в глубине егочерноты. Я в сильном восторге засмотрелся на сказанный камень и хотел былоспросить мессера графа, как сей камень именуется, да только, поднявши глаза,увидал, что сказанный иностранец уже удалился неизвестно куда. Еще подумал я,как сей удивительный граф достоверно узнать смог, что я ищу камень, чтобы вперстень его заключить, и как смог он оный камень отыскать, как нельзя большедля замысла моего подходящий. Но как сказанный мессер граф ушел, непростившись, то и вопросы мои остались без ответа…"