Хеппи-энд на две персоны - Рина Осинкина Страница 9

«Интересно, где Саша научилась так классно готовить?»

– Я поняла, Василий Петрович, – промолвила экономка невозмутимо. – Выехать нужно будет в срочном порядке. Все инструкции получу завтра. Постараюсь доставить препарат вашему другу как можно скорее. Могу идти?

Нелегко далось ей это спокойствие. Впахиваешь на него, впахиваешь, душу вкладываешь в каждое дело, а он: «Еда как еда!», «Не обязан аргументировать!». Морда хамская, неблагодарная.

Хотя, Сандра, он тебе деньги за работу платит. Разве этого не достаточно?

Утром, попив наскоро кофейку и приготовив для хозяина омлет с беконом, она переоделась из рабочего домашнего в рабочее офисное, решив обойтись сегодня без макияжа, и вернулась на кухню ждать появления Кущина к завтраку.

Тот явился хмурым и раздраженным, значит, опять плохо спал, нога, видно, болела. Мог бы замутить себе настоечку-наливочку какую-нибудь волшебную на травах, у него рецептов много. Отчего же не делает? И при этом таблетки обезболивающие не принимает категорически, говорит – не хочу печень посадить. А Сандра, выходит, должна терпеть его выкрутасы утренние за бесплатно, потому что ей платят за физический труд, а не за материнское терпение.

Плюхнувшись на стул с высокой спинкой, Кущин пробурчал, пододвигая к себе тарелку с омлетом:

– В прихожей на тумбочке.

– Что, простите? – невозмутимо поинтересовалась Сандра.

– Жестянка из-под печенья, – раздраженно ответил он. – Ее нужно отвезти. Под ней листок с адресом и описание маршрута. Коробку не вскрывать.

– А то что? – злясь, спросила домработница. – Там у вас тараканы и они разбегутся?

Кущин неожиданно хмыкнул. Проговорил, отправляя первую порцию омлета в пасть:

– Там у нас лечебные блохи, и они разбегутся.

– Как вам омлет? – после недолгой паузы не удержалась она и спросила, заранее зная, что услышит.

– Обычный. Омлет трудно испортить. Еще вопросы?

«Дура», – подумала Сандра.

Зачем ей Васькино тепло? Будто он и вправду ей брат.

Александра Чернышова, когда была еще интернатской Лилькой Чернушкой, сочинила себе отца и деда. О реальных родственниках-мужчинах она ничего не знала, кроме скудных анкетных данных. Про мать вообще думать не хотела.

Лилька не мечтала когда-нибудь их всех отыскать – всех кучкой или каждого в отдельности, – чтобы, встретившись лицом к лицу, выплеснуть обильно и щедро на их головы горечь своей жизни. И не мечтала сделаться богатой и успешной бизнес-леди, чтобы, подкатив на «Линкольне» к их убогим жилищам, продемонстрировать, что она ни в ком из них не нуждается. И ощутить в сердце сладость состоявшейся наконец мести.

Все эти червивые цели – полнейший негатив, а ее учили жить в позитиве, не разрушая, а выстраивая что-то новое, свое. Кто учил? Да была в ее жизни одна замечательная тетка по фамилии Авдотьева, директриса детдома.

Она не ела мозги воспитанникам нотациями, не лезла к ним приторно обниматься, изображая жалость и любовь. Лидушка Авдотьева и вправду их всех, подкидышей, любила, и Сандра, только повзрослев и повидав жизнь, поняла, какая это редкость.

Лидия Петровна часто повторяла: «Если уж судьба так повернулась к вам, детки, то примите это как данность. Не нюньтесь и впредь рассчитывайте лишь на себя. Вам никто ничего не должен, запомните и усвойте. Учитесь так жить и не прогадаете. А мы вам поможем».

Поэтому не картины возмездия рисовала в своем воображении маленькая Лилька-Александра, а сочиняла себе деда и отца. Перебирая в голове образы киногероев, она наконец остановила выбор на двух: дед будет похож на Михаила Ульянова, который очень уж ей понравился в роли именно деда в каком-то телесериале, а папка – на Леонида Филатова, актера и поэта. Ее не смущало, что сама она Викторовна, а не Леонидовна, потому что это пустяки. В конце концов, при получении паспорта можно будет отчество исправить. Важно другое: с таким папкой не страшно ни в какую передрягу попасть – он смелый и сильный, выручит, а обидчикам накостыляет. Да и дед Миша тоже не развалина пока. Вдвоем они Лильку всегда защитить сумеют, а уж дать совет – так это сто процентов хороший дадут. Еще они ее будут приободрять, если Лилька вдруг раскиснет, будут говорить, что она крутая девчонка и, значит, все переможет, с неприятностями свалившимися справится. А сюсюкать с ней не будут, потому что не умеют, да и Лильке не надо.

Это был ее глубочайший секрет, и даже Вика Желтушка не знала, что ближайшая ее подруга перед сном делится впечатлениями ушедшего дня с дедой Мишей и папкой Леней.

Лилька придумала себе, что пока встретиться с ними она не может, они уехали в дальние края, но разговаривать с ними ей никто не запретит. Разговаривают же люди друг с другом по телефону, не видя перед собой собеседника. А Лилька видит, правда, умом.

Миновав подростковый рубеж, она оставила за спиной часть себя, а заодно и этих двух, изредка вспоминая о «родичах» со смешанным чувством конфуза, сожаления и непонятной перед ними вины за предательство.

Они вспомнились, когда Сандра начала работать на «людоеда».

Сандра была чрезвычайно недовольна собой по той причине, что хваленая ее невозмутимость вкупе с чувством юмора регулярно теперь ей изменяли. Наниматель временами напрашивался на жесткий ответ, который позволить Сандра себе не могла, иначе Кущин ее просто прогонит. И если после очередной его хамской выходки язык все-таки можно прикусить, то что прикажете делать с желчной обидой, сжигающей ее изнутри?

– Он твой брат, – сообщил ей папка Леня как-то вечером перед сном.

– Да, – подтвердил деда. – Старший. Грубиян и скандалист.

– У такого отца – грубиян? – усомнилась Лилька.

– Ну что тут скажешь, – пожал плечами папка. – Что выросло, то выросло. Я сам по молодости в хулиганах ходил.

– Еще в каких! – подтвердил дед. – В бандитах. Ты только фильм «Грачи» посмотри, если раньше не видела.

– А вот грязи не надо, батя! – взвился папка Леня Филатов. – Или я тоже из твоей кинобиографии надергаю подонков.

– Тихо, тихо, тихо, – примирительно зашелестел дед Миша Ульянов. – Мы же не о том сказать-то хотели.

– Да, – согласился папка. – Не о том. Мы про Васю сказать хотели. Его временами заносит, характер такой.

– Сварливый немножко. А вообще, он добряк, – добавил дед.

– Прикинь, доча, как ему непросто живется, если он сварливый добряк, да еще с эмоциями не справляется? – гыгыкнул папка.

– Досталось ему, – насупился деда.

– А что досталось-то? – осторожно осведомилась Сандра.

– Захочет, расскажет, – ответил дед.

– А Вася не садист, случайно? – спросила Сандра. – Очень похоже, что он кайфует, когда гадости говорит.

– Все мы немножко садисты, – уклончиво ответил папка. – Вот ты, например, когда остришь издевательски, разве не улыбаешься внутри?