Последний штрих к портрету - Людмила Мартова Страница 9

Наши дни. Москва

– Мне нужно с тобой поговорить. Мне это просто жизненно необходимо. За эти три месяца я, кажется, совсем разучилась разговаривать, – сообщила Аглая Тихоновна Кате, едва та переступила порог квартиры.

Пожилая женщина показалась Катерине похудевшей и даже осунувшейся. Вручив цветы и подарок, Катя поцеловала сухую, гладкую щеку, которая тонко пахла пудрой, пожала протянутую ей для приветствия руку в тяжелых, очень элегантных кольцах.

– У тебя очень красивые серьги, Катенька. За георгины спасибо, они чудесные, мне так приятно, что ты помнишь об этой моей маленькой слабости.

– Конечно, помню. С днем рождения, Аглая Тихоновна. Главное – здоровья. Вы, кстати, хорошо себя чувствуете?

Именинница, казалось, удивилась Катиному вопросу.

– Абсолютно. А почему ты спрашиваешь? Я что, плохо выгляжу?

В этом невинном вопросе скрывалась изрядная доля кокетства. Катя рассмеялась и снова легонько чмокнула подружкину бабушку в щеку.

– Вы не можете плохо выглядеть, Аглая Тихоновна. И прекрасно об этом знаете. Просто мне показалось, что вы осунулись.

– Девочка моя, сидение взаперти не идет на пользу даже более молодым людям, чем я, – сообщила ей именинница и подмигнула, тут же превратившись из степенной дамы в озорную школьницу. Только косичек не хватало. – Скажу тебе как врач, этот карантин может подорвать здоровье почище любого вируса. Человек так устроен, что ему нужен свежий воздух и необходимо движение, иначе он сохнет и загибается. Я, конечно, стараюсь выходить хотя бы ненадолго, гуляю по бульвару, когда Глашка не видит и не может меня пилить.

Она заметила встревоженный Катин взгляд и быстро добавила:

– Нет-нет, не волнуйся, я соблюдаю все меры предосторожности и эту, как ее, социальную дистанцию. Ни к кому не подхожу, ничего не трогаю. Делаю круг почета по бульвару и спешу домой, а здесь сразу переодеваюсь, вывешиваю одежду на балкон и мою руки. Кстати, если бы меня спросили, то я бы сказала, что предпочитаю умереть от новомодной болезни, а не от гиподинамии и вызванных ею последствий. Все, деточка, проходи в комнату, к столу. Я поставлю цветы в вазу и приду.

Катя прошла в гостиную, где у накрытого стола суетилась Глаша.

– Много народу ожидается? – спросила у подружки Катерина. – Все-таки меры безопасности никто не отменял.

– Да брось ты, – махнула рукой Глашка, – бабушка и так уже с ума сходит в четырех стенах. Такая нервная стала, ужас. И неловкая. Недавно чашку разбила. Говорит, что у нее от всех этих ужасов все из рук валится. Сказала, что день рождения будет отмечать, и точка. Говорит, что в ее возрасте переносить праздники не стоит, потому что до следующего можно и не дожить. Но ты не переживай, Кать. Мы толпу, разумеется, не звали. Да и где ее взять, толпу-то? Кроме меня, тебя и бабушки, будет еще ее коллега по работе Мирра Ивановна, соседка Нина Петровна, Мишка, брат мой троюродный, Вадим Алексеевич, разумеется, и Аня с бабушкой.

– Аня? Какая Аня? – не поняла Катя. Все остальные перечисленные гости были ей хорошо знакомы. В том числе и Вадим Алексеевич, который «разумеется». Это был старинный друг семьи, которого Катя подозревала в том, что в Аглаю Тихоновну он тайно влюблен. По крайней мере, жил он, кажется, бобылем.

– Наша с тобой Аня. Демидова, – Глашка расхохоталась, видя Катино удивленное лицо. – Ты что, забыла про третью соседку по гримерке?

– Анна придет на день рождения Аглаи Тихоновны? – вот теперь Катя была действительно изумлена, потому что знала, насколько Глашина подружка не любит ходить к ней домой. – Да еще и с бабушкой? Бабушка-то откуда взялась? Она же у нее во Владивостоке живет.

– Ну да. Во Владивостоке. Но перед самым карантином прилетела к Аньке в гости. Она же давно собиралась, а тут отец Анюткин в Москву прилетал по делам каким-то своим, адмиральским, и мать его уговорила с собой ее взять. Он потом на флот вернулся, а она у Аньки осталась, погостить немного, а потом, р-раз, коронавирус, самолеты отменили, вот она улететь и не смогла. Так у Ани и осталась. Ты что, не знала?

– Нет, не знала, – покачала головой Екатерина. – Да мне это, в общем-то, и неинтересно. И что, Аглая Тихоновна решила пригласить их на день рождения?

– Ой, да тут же целая история, – Глаша всплеснула руками. – А ты и впрямь ее не знаешь, вот что значит в гримерке не пересекаться целую вечность. Да и в гостях ты у нас сто лет не была, вот я тебе и не рассказала. В общем, эта самая бабушка стала у Ани выспрашивать, как она в Москве живет да с кем дружит. И Анька возьми да и скажи, что ее лучшая подружка Глаша Колокольцева, ну то есть я. А бабка в нее вцепилась клещами, говорит, ну-ка расскажи мне про эту Глашу, потому что у меня, когда я в школе училась, тоже была подружка Глаша Колокольцева. В общем, слово за слово, выяснилось, что эта бабушка родилась и выросла в Магадане и бабулю действительно знала.

– Ну надо же.

– И не говори. В общем, встретиться они не могли из-за карантина этого долбаного. Но по телефону несколько раз разговаривали. И сегодня бабуля решила их позвать в гости. Отметить день рождения и выпить за общие воспоминания.

– Ясно. А как Аглая Тихоновна отреагировала на появление человека из прошлого?

– Ой, ты что, бабулю не знаешь. Она же человек-кремень, у нее по лицу невозможно догадаться, какие эмоции ее обуревают. Сначала удивлена была, пожалуй. Еще бы, столько лет прошло. Но, пожалуй, не рада. Во-первых, о чем можно разговаривать с человеком, которого ты пятьдесят лет не видел? А во-вторых, ты же знаешь, при каких обстоятельствах бабушка из Магадана уезжала. И старушенция эта ей те тяжелые дни напомнила. Сразу про выпускной начала тарахтеть, а трагедия же и случилась, когда бабуля на выпускном была. В общем, она так распереживалась после первого разговора, что даже капли сердечные пила. Это бабушка-то, которая вообще лекарств не признает.