Семь пятниц на неделе - Татьяна Луганцева Страница 9

– Плохо им, видите ли, до сих пор! Не отошли еще от празднования закрытия сезона!

– Со всеми все в порядке? Я имею в виду по здоровью? – забеспокоилась Аграфена.

– Ты хочешь спросить, не умер ли кто после банкета? Нет, все живы, но не в состоянии не то чтобы лететь куда-то, а даже встать. Лучше бы я сам уже отошел в мир иной и успокоился бы!

Груня осмотрелась и поздоровалась с присутствующими. Такое настроение главного режиссера было привычным делом.

– А кого нет? – спросила она.

– Летят два рабочих сцены, гример, десять актеров, я и наш бухгалтер Клавдия.

– Почти все.

– Разуй свои красивые глаза – нет ведущей актрисы Татьяны Ветровой. А ведь без нее не пройдет ни один спектакль, что мы везем. Можно разбирать чемоданы и расходиться по домам. В «Трех сестрах» Таня одна из сестер, «Любовь и голуби» – главная героиня Таня, «Любовный ужин» – Таня играет жену главного героя. И наконец, «Мышеловка», где Таня – убийца. Все наши четыре спектакля держатся на ней! И ведь никого так быстро не введешь! – Лицо Эдуарда приобрело багровый оттенок. – Все рухнуло! Мы никуда не летим! Первый раз в жизни выпал такой случай! Но кто же предвидел, что у меня в труппе одни идиоты?

– Да подожди ты паниковать! Ты звонил ей? – остановила монолог режиссера Груня.

– Конечно! С утра только этим и занимаюсь! Хотел заехать за ней и подвезти, но телефон выключен! Она, видите ли, абонент у нас, который не доступен! Горе мне горе! Пригрел, что называется, змею!

– Прежде всего успокойся. Сейчас принесу тебе воды. Время еще есть…

Аграфена отошла к ларьку с товарами в дорогу и достала свой телефон, собираясь сама позвонить Татьяне.

– Груня… Груня… – донесся до ее ушей шепот.

Художница обернулась и с удивлением увидела Ветрову, которая призывно махала ей рукой из-за угла киоска. Актриса была одета в длинное, пестрое платье, а ее голову обматывал платок. Так же лицо закрывали большие черные очки.

– Таня? Ты чего здесь? Специально, что ли, шифруешься? Ты похожа на мусульманскую женщину, которой муж не разрешает из дома выходить! – подходя к ней, изумленно воскликнула Аграфена.

– Конечно, специально. Тихо! – подтянула ее к себе Татьяна, поминутно озираясь.

– Зачем? Эдуард уже рвет и мечет! Ты хочешь вывести режиссера из себя? Вряд ли ты таким способом вернешь его любовь. Боюсь, Колобова скоро удар хватит. И вообще, что за маскарад? – недоумевала Груша.

Татьяна сняла очки и оттянула платок с нижней части лица.

– Смотри! Лучше один раз увидеть!

Аграфена глянула на нее и ахнула. Оба нижних века висели вниз, как у мопса, одно верхнее веко полностью наплывало на глаз, делая актрису фактически косой, вернее, одноглазой. К тому же у Татьяны наблюдалась общая асимметрия лица – один угол рта был полностью опущен.

– Господи, Таня… Что с тобой? Ты попала под каток?

– Вот, я об этом и говорю! Час уже тут прячусь. Как я появлюсь в таком виде? Меня Эдик убьет! Я ведь ведущая актриса, но играть-то все равно не смогу, даже если полечу со всеми. Чувствуешь, у меня даже дикция изменилась? Какая из меня чеховская сестра? А несчастная жена героя? Все же зрители будут на стороне мужа и любовницы – мол, от такой уродины грех не гулять, еще спасибо скажи, что на тебе вообще женились и хоть сколько-то прожили с тобой вместе! А в пьесе «Мышеловка» в самом конце становится ясно, что убийца скрывается под маской милой дамы, которую играю я. Все всегда ахают, когда это открывается. А что люди скажут сейчас? Да по моей роже сразу же будет видно, что первый злодей – я! Такой вот маньяк! – Таня заплакала.

Слезы из ее кривых глаз потекли тоже неравномерно, и Аграфена не смогла сдержать восклицания ужаса.

– Да что произошло-то? Почему ты в таком виде?

– Я же очень обрадовалась, что мы едем в такой романтичный город, что мы летим за границу. К тому же я решила попробовать возобновить свои отношения с Эдиком, ведь окружающая обстановка должна была способствовать любви. И вот я с утра побежала к косметологу, чтобы сделать себе «уколы красоты». Не знаю, что там со мной сотворили, но у меня все морщины остались, а вот мышцы парализовало совсем не там, где надо бы. И у меня перекосило все лицо! – в отчаянии выкрикнула актриса.

– Я вижу…

– Да теперь все меня такой увидят! Что же мне делать, Груня?!

– Прекрати истерику! Откуда я знаю, что тебе делать? Я не врач! Зачем вообще ты пошла на уколы? Все же было хорошо…

– Глупейший вопрос! Чтобы стать моложе и красивее – для чего ж еще… И все ради Эдика, неблагодарного бабника! А ты подумала, я решила изуродовать себя из-за несчастной любви? Мол, смотри, что со мной стало?

– Нет, – смутилась Груша, – я подумала, что на тебе так сказались последствия вчерашней вечеринки. Некоторые тоже не пришли. Может, алкоголь и правда был некачественный, поэтому парализовало эти мышцы? Но если это ботокс…

– Именно ботокс! – заверила Таня, вытирая слезы и начиная внимательно слушать художницу, словно та действительно могла помочь ей и исправить перекошенное лицо.

– Тогда явление обратимое, я передачу слушала, – успокоила Ветрову Аграфена.

– А когда? Когда все вернется? – с надеждой посмотрела на нее актриса.

– Через полгода, – обреченно вздохнула Аграфена. – Ну, ты сразу-то в обморок не падай, может, и раньше…

– Что?! Полгода?! Катастрофа! Ужас! Что же делать?

– По-любому, Таня, сейчас мы должны идти к своим. Наш рейс уже регистрировать начали.

– Я не могу! Эдуард узнает про ботокс и убьет меня! Он всегда был против всего искусственного в женщине. Я уже прямо слышу его слова: «Старая дура!» И так я уже переживала, что скоро с ролей из-за возраста снимут, а тут еще неудачно «омолодилась»…

– А мы не скажем ему про ботокс. Придумаем что-нибудь… Но идти надо! А то его удар хватит, и вообще никому ничего говорить не придется.

И тут до их слуха донесся громкий голос Эдуарда Эриковича:

– Теперь еще и Груша пропала! Да что же делать-то? Что они, как муравьи, все в разные стороны разбегаются?

– Идем, – потащила Татьяну Груня.

Актриса быстренько прикрылась платком.

– Вот ты где! – кинулся к Аграфене режиссер. – А что за восточная женщина с тобой? Таня, ты? Почему в таком виде? Где ты вообще была?! Что происходит? Господи, что у тебя с лицом?

Колобов схватился за платок и быстренько размотал его. Сотрудники театра обступили Ветрову со всех сторон с возгласами удивления, сочувствия и ужаса.

– Отстаньте от нее, в самолете объясним. А сейчас все на посадку! Нас ждут Марк Тарасов, его театр и дедушка с бабушкой, решившие увековечить себя на радость потомкам! – неожиданно командным голосом произнесла Груня. И все ее послушались. Даже онемевший режиссер.