Улики против улик - Сергей Венедов Страница 9

— После ужина они продолжали совещаться?

— Ну да, опять у господина Ларичева в комнате.

— И как долго сидели?

— Точно не припомню, во сколько вышли, вроде и не выходили вовсе — так всю ночь и просидели. Я к себе ушла, домишко-то мой во дворе.

— А утром что вы делали?

— А чего мне делать, грехи мои тяжкие! То, что всю свою жизнь делала, — в пять встала курям корм задать, а после за хлебом да молоком в ларёк подалась, там в шесть открывают. А когда уходила, свет-то ещё горел у Ларичева, а господин Рубцов у окна стоял. Возвернулась — и на тебе! — доктора, милиция и господин Ларичев — покойник.

— Постойте-ка. Вы сказали, что видели утром гражданина Рубцова в комнате у Ларичева?

— Мои слова. Так оно и было. Видела его, как вас вижу. Окно этой комнаты прямо на тропку выходит, по которой я на улицу следую.

— Попытайтесь хорошенько вспомнить. Как вы всё видели, что они делали?

— Чего делали, говорите? Так вот: господин Рубцов стоял посередь комнаты, руки протягивал, как в театре, вот так! И стоял как столб.

— А Ларичев?

— Этот ничего не делал, потому как я его не видела. Не видно его было в окно-то. Может, на стуле сидел, а может, лежал. А вот господина Рубцова видела…

— А когда приехала Вера Прохина, вы видели?

— Как не видеть её, кралю? Я ж ей чемодан ещё подсобила в комнату занести. Только быстро она умчалась. С экскурсией, — отдыхать, это у них так называется. По молодому делу.

— Спасибо вам. Возможно, придётся вас ещё побеспокоить.

— Что ж мы, не люди? Должны помочь друг дружке, как добрые христьяне…

* * *

Этим показания уборщицы исчерпывались, и Бурову прямо загорелось поприсутствовать при допросе, понаблюдать за реакцией этой женщины, за непосредственностью, с которой та отвечала. В показаниях Левшиной содержались некоторые новые детали. Прежде всего, свидетельство о том, что ранним утром, между пятью и шестью, Рубцов находился в комнате у Ларичева. А поскольку, как показало вскрытие, смерть наступила между 24 и 3 часами ночи, получалось, что в то время, когда Рубцов находился у Ларичева, тот был уже мёртв. Лера напряжённо следила за ходом мыслей допрашивающего следователя, понимая, что кольцо всё больше сужается вокруг её отца. Ей стоило большого труда продолжить как ни в чём не бывало:

— Итак, вопрос первый: какое такое дело было у Ларичева к Рубцову? Второй: почему Рубцов скрыл, что утром наведывался к Ларичеву? Третий: был ли Ларичев уже мёртв в это время? Если верить заключению врача, то был.

Буров внимательно посмотрел на напарницу. В нём всё больше крепло чувство более чем глубокой симпатии к этой девушке, которая столько времени бьётся со всеми вокруг, пытаясь отстоять невиновность своего покойного отчима. Как не оценить её искреннее стремление быть объективной, беспристрастной. Ей, видимо, стоило немалых усилий казаться спокойной, выслушивая вопросы, фатальные для Рубцова. Буров сразу уловил новую ниточку, которую нащупывал следователь, — ту, что была связана с прежней ревизией, проводившейся Ларичевым в подведомственном пансионате. Чувствовалось, правда, что вопросы на эту тему следователь задавал больше по долгу службы. Наверно, хотел с самого начала прояснить и отмести эту версию — не убивают же человека за то, что пару лет назад он обнаружил недостачу на смехотворную сумму в тысячу рублей, простынки какие-то. А вот с ревизией на фирме «Донатор» пока ещё ничего не было ясно.

— Ну что, товарищ начальник, есть ещё вопросы? — ироничный голос девушки слегка оживился.

— Нет, товарищ помощник, — в тон ей ответил Буров. — Вот вам следующая запись, слушайте…

Допрос Ларисы Жаркович

— Умоляю вас, ради бога, не впутывайте нас в эту историю. Мы с мужем ничего не знаем, никак не связаны ни с кем из этих людей, абсолютно ни с кем. Нас не интересует чужая жизнь, а преступления приводят в ужас. В конце концов, мы приехали на своей машине, чтобы отдыхать, бродить по лесу, а не тратить своё свободное время попусту из-за того, что кто-то умер.

— Во-первых, впутывать вас никто не собирается, если вы сами не впутались…

— Да бросьте, знаю я милицию! Если бы всё чисто было, то вы бы и расследование не проводили. А раз начали, значит, есть подозрения, что тут пахнет убийством. Мы совершенно к этому непричастны. Ни муж, ни я!

— У нас никаких и нет подозрений на ваш счёт. Мы хотим лишь точно выяснить обстоятельства, при которых умер гражданин Ларичев Игорь Матвеевич.

— Вот и я говорю, не впутывайте нас. Мы его близко даже не знали. «Здрасте-здрасте» обменивались. Не больше. Он всё время был с Рубцовым. Можете к нему и обращаться. Мой муж хоть и замдиректора фирмы, но тесных отношений не имел ни с одним из этих… стариков. По кабакам не шляется, по бабам тоже. Ещё меньше по друзьям-приятелям. Нет у нас нужды в таких приятелях. Чего там объяснять, храни Господь… сами знаете…

— Прошу вас прекратить разговаривать в таком тоне, я вас не для дискуссии пригласил, а намерен задать вам несколько вопросов.

— Но мы…

— Говорить вам придётся сейчас только за себя. Ваш муж пока ожидает в холле.

— Но мы с мужем…

— Ваше имя?

— Лариса Жаркович.

— Год рождения?

— Это не важно… Мне 36.

— Место работы?

— Домохозяйка.

— Сколько раз вы видели Ларичева с момента вашего приезда сюда?

— Вообще не видела.

— Не забывайте — за ложные показания вы несёте ответственность перед законом.

— То есть… видела его за обедом. И за ужином. Нас кормят всех за одним столом, поэтому и видела. Как и всех других. Может быть, мне вовсе не нравится сидеть за одним столом с малознакомыми. А теперь вот что получается… допытывают как последнюю…

— Вы видели, как Рубцов входил к комнату к Ларичеву?

— Нет.

— А утром вы его, случайно, не встретили?

— Нет.

— Где вы познакомились с Ларичевым? Здесь, в пансионате?

— Не помню.

— Когда вы видели Ларичева в последний раз?

— Не помню.

— Вы могли бы ответить — «за ужином».

— Нет! Я не желаю ничего отвечать! Я ни при чём! Задавайте вопросы Рубцову, он с ним имел дела! Или сестре-хозяйке, потому что все знают про эту историю с простынями. Или эту из финотдела допрашивайте, а не меня.

— А почему её?

— Потому что не будь она связана с этим Ларичевым, то ей, по идее, в пансионате нечего было бы делать в эту пору.

— Прошу вас хорошенько продумать своё отношение к следствию, а для этого пройдите в холл и посидите там, поостыньте, соберитесь с мыслями. И когда вам покажется, что вы в состоянии отвечать спокойно, тогда, пожалуйста, и приходите.