Белая ворона - Наталья Александрова Страница 9

Ага, подумала я, Андрей. Тот самый, который, как она считает, убил ее мужа.

Да, у женщины, похоже, и впрямь качественно поехала крыша. Без медицинской помощи не обойдешься. Хотя Андрей, несомненно, в ее жизни есть, вот же от него сообщение.

Ладно, авось спохватится и вернется. Только я уже буду начеку, сразу мобильник ей суну и выгоню, не стану ее слушать, скажу, что детектива Куликова дома нет. Уехал он. В отпуск, в командировку, в Африку на постоянное местожительство.

Я заперла дверь, и тут снова позвонили.

– Ну что же вы, – сказала я, приоткрывая дверь на щелочку, и даже ногу на всякий случай подставила, – я как раз уйти собиралась, хорошо, что вы меня застали…

Куда там! Дверь распахнулась, как будто в нее бухнули кувалдой. Или еще есть такая машина, которая старые дома ломает, здоровенной чугунной штуковиной в стены лупит. А то еще в Средние века были стенобитные орудия.

Меня отбросило в противоположный конец прихожей, хорошо, что я удачно приземлилась, ничего себе не сломала. А к нам ворвалась вовсе не давешняя сумасшедшая, а нечто гораздо хуже. Та хоть вошла прилично, потом начала куролесить…

В дяди-Васиной прихожей, которая и так-то была не слишком большая, тут же стало тесно, потому что вошедшая оказалась здоровенной старухой совершенно ужасающей внешности. Волосы ее, пегие от седины, круто топорщились, не то от химии, не то сами по себе, наподобие проволочной щетки. Ноги напоминали тумбы, и этими тумбами она очень ловко умела управлять, во всяком случае, в дверь точно шандарахнула ногой.

– Вы кто? – ошалело спросила я, пытаясь подняться. – Вы, наверно, квартирой ошиблись…

– Я – кто? Это я-то – кто? – загремела старуха. Хотя что это я, какая старуха, это слово не подходило к такой горе. Настоящий монстр! Такую только в фильме ужасов снимать!

– Это я квартирой ошиблась? – заорала монстриха, так что в окнах задребезжали стекла. – Не-ет, я-то как раз куда надо приехала! Это тебя я вымету поганой метлой сей же час! От тебя здесь и мокрого места не останется!

Ну вот, снова-здорово, опять психованная попалась! Ну что за день сегодня такой!

– Василий Макарович! – крикнула я, здраво рассудив, что одной мне точно не справиться. Да эта старушенция одна против взвода омоновцев выстоит!

– Макарович! – усмехнулась она. – Вот как! Был Васькой, а теперь вот Макарычем стал, ну надо же…

Так-так, стало быть, это вовсе не клиентка. Эта визитерша, значит, к дяде Васе по личному делу.

Тут как раз явился дядя Вася собственной персоной. Услышал, значит, дошло до него.

– Василий… – начала я, приподнимаясь, и тут же осеклась, увидев его лицо.

Он посмотрел на старушенцию, и тут же лицо его сделалось серым, губы задрожали, и глаза забегали, причем одновременно в разные стороны. Прежде я такого не видела. Он сделал было неуверенный шаг назад, затем сжал зубы и остался на месте, только прислонился к косяку, потому что ноги его не держали.

За те полтора года, что мы работаем вместе, я хорошо изучила своего шефа. И сейчас безошибочно определила, что дядя Вася боится. Вот именно, он смертельно испугался эту тетку.

Ну надо же! Человек больше двадцати лет в полиции отработал, всякого повидал, участвовал в задержании матерых уголовников, да и от природы был не робкого десятка, и мы с ним в разные опасные ситуации попадали, но чтобы так бояться…

Василий Макарович умирал от страха.

Все эти мысли промелькнули у меня буквально за секунду, а жуткая старуха в это время распахнула рот и заорала не хуже пароходной сирены:

– Нет, что же это делается, а? Что творится? Не успел жену законную похоронить, как уже в дом бабу привел! Да креста на тебе нет, иуда ты прокаженный!

– Таисья Пална… – пробормотал дядя Вася не своим, а каким-то блеющим голоском, ну чисто козленок, которого ведут на заклание. – Вы как здесь оказались?

Ага, стало быть, они старые знакомые. И какое-то отношение эта жуть болотная имеет к его покойной жене. Кстати, она и не думала дяде Васе отвечать, она его просто не слышала.

– Позвонили мне добрые люди! – ревела она. – Сказали, да я не поверила! Это же надо – молодую бабу в тот самый дом привел, где с законной женой тридцать лет прожил! На ту же самую кровать ее уложил, ирод!

– Таисья Пална, – дядя Вася попытался исправить положение, – это совсем не то, что вы думаете…

И опять бабища его не услышала. По моим наблюдениям, она себя накрутила, довела до такого состояния, какими бывали раньше берсерки – скандинавские бойцы, которые наедались мухоморов и сражались потом без всяких доспехов, чуть не голыми руками, причем никто не мог их одолеть.

– Мало тебе, что доченьку мою до смерти довел! Мало того, что в гроб ее вогнал! – орала она вовсе уж что-то несусветное. – Так теперь ее позоришь! Память ее светлую не бережешь!

Так, кое-что наконец прояснилось. Значит, теща она ему. То есть бывшая. Ну, дяде Васе не позавидуешь, тридцать лет с женой прожил, стало быть, с тещей тоже тридцать лет общался. Как он, интересно, столько выдержал? И, судя по тому, как он ее боится до смертельных колик, теща всегда такая была, а не то что сегодня мухоморчиков наелась случайно. Да сейчас и грибов-то еще в лесу нет, разве что она их впрок заготавливает, прошлогодние доедает…

Опять-таки все это я осознала очень быстро, потому что медлить было никак нельзя.

– Убийца! – орала теща. – Доченьку мою родимую до смерти довел, чтобы эту… – тут она без запинки вставила непечатное слово, – в дом привести!

Затем махнула рукой и точным движением смела со стены вешалку. Хорошо, что сейчас лето и на вешалке болтались только дяди-Васина куртка да поводок Бонни.

Придя от упавшей вешалки в еще большую ярость, теща повернулась ко мне:

– А ты чтоб сию минуту забирала свои манатки и вон из дома! Ишь, понаехали тут, на квартирку-то городскую!

Я посмотрела на нее искоса. Да, тут никакие разговоры и объяснения не помогут, она их просто слушать не станет. Тут надо по-другому действовать.